Книга Миссия в Ионическом море, страница 80 – Патрик О'Брайан

Их единственная отдушина от скуки пришла, когда Грэхэм, в пылу декламации (Плутарх о Пирре) чуть не провалился в собачий лаз, и когда их послали вниз за картами и азимутальным компасом, чтобы определить, какая из гор на горизонте скрывает Додону и её говорящий дуб - "Додона, молодые господа, которую Гомер описывает как прибежище селлов, спящих на земле и не моющих ног".

"Возможно, это Грэхэм", - подумал Джек, услышав, как кто-то говорит с часовым у дверей каюты. Но нет, это оказался Стивен, привлеченный разносящимся запахом кофе, и, возможно, немного уставший от цепкой, как у слона, памяти Грэхэма (который теперь терзал штурманских помощников Полибием, Дионисием Галикарнасским и Павсанием, всё на тему Пирра, родившегося и воспитывавшегося где-то в этих серо-голубых горах впереди).

- Я думал о Грэхэме, - произнес Джек.

- Я тоже, - ответил Стивен. - На днях он сказал мне, будто флот учит трусости. Мне бы хотелось узнать твое мнение. Вот только что снова вспомнил о своих словах - слышал, как мичман устраивал выволочку одному матросу.

- И как Грэхэм пришел к этому выводу? - поинтересовался Джек. - Киллик, свари еще кофе.

- Он начал с того, что видел, как адмирал бросил чернильницу в пост-капитана, и что потом этот капитан, холерик и весьма властный человек, огромным усилием воли подавил свое желание ответить, объяснив впоследствии, что если бы поднял руку на вышестоящего офицера, это стало бы концом его карьеры - даже жизни.

Грэхэм отметил, что адмирал может поносить и даже безнаказанно ударить капитана, как и капитан может ругать и даже бить своих лейтенантов, а те - своих подчиненных и так далее до предпоследнего члена команды.

Сказал также, что этот адмирал, будучи с ранних лет на флоте, видел трусливую практику злоупотребления и избиения людей, которые не могли ответить, поскольку у них связаны руки, и его ум привык к трусости, и с надетой неуязвимой броней представителя короля, ему теперь кажется вполне естественным поступать именно так.

Я ответил уклончиво, желая спросить сначала твоё мнение: я вспомнил об этом, услышав, как этот мальчишка ругает моряка и угрожает ему линьком, когда при нормальном положении дел этот человек заставил бы его замолчать. Даже в нынешних неестественных условиях моряк был достаточно смел и имел неосторожность ответить.

- Что за мичман? - с видимым неудовольствием спросил Джек.

- Мой дорогой, мне жаль, что мое лицо выглядит как у доносчика, - ответил Стивен. - Но скажи, как мне лучше всего опровергнуть доводы профессора Грэхэма?

- Что касается этого, - ответил Джек, дуя на кофе и глядя в кормовое окно на гавань, - что касается этого... если ты не хочешь назвать его прагматичным тупым идиотом и дать ему пинка под зад, что ты можешь счесть несколько грубым, думаю, ты можешь сказать ему, что пудинг познается по плодам.

- Ты имеешь в виду, что дерево познается по плодам?

- Нет, нет, Стивен, вовсе не так: хоть все дерево слопай, оно ни о чем не скажет. И потом можешь спросить его, много ли Грэхэм видел на флоте трусов.

- Я не вполне уверен, кого ты подразумеваешь.

- Ты мог бы описать их как нечто, что нетерпимо на флоте - как вомбаты, - добавил он, внезапно вспомнив существ, которых Стивен взял на борт в одно из прежних плаваний. - Подлые, никчемные, несчастные трусы, если выразить словами.

- Ты несправедлив к вомбатам, Джек, и был несправедлив к моему трехпалому ленивцу - какие недостойные суждения. Но оставив вомбатов в стороне и ограничившись твоими трусами, Грэхэм мог бы ответить, что повидал на флоте немало тех, кто притесняет, а для него, пожалуй, это то же самое.

- Но это не так, ты же знаешь. Это далеко не одно и то же. Я думал так, когда еще мальчишкой плавал на "Королеве" и встретился с грубым тираном, вполне уверен, что он показал бы себя не храбрее курицы и превратился бы в саму застенчивость. Господи, как же он меня колотил, - Джек от души рассмеялся, вспоминая, - а когда я больше не мог видеть, слышать или держаться на ногах, то стоял надо мной с палкой для колотушек...

Потом в течение нескольких минут Джек наблюдал всплеск активности вдалеке - у подножия ближайшей крепости между привратной башней и берегом, и теперь прервал молчание:

- Они наконец-то готовят шлюпку - каик с тентом, - Джек потянулся за подзорной трубой, - да, это что-то официальное - вижу, как пожилому бородатому джентльмену помогают двое чернокожих. Киллик, позови профессора Грэхэма.

А также передай наилучшие пожелания мистеру Гиллу и скажи, что профессора нужно спустить сразу, с двумя помощниками штурмана. Господи, что за сборище увальней, - кивая в сторону далекой шлюпки - врезались в ствол дерева. Теперь у них перекинуло парус. Боже, помоги им. У нас куча времени, прежде чем придется надевать сюртуки.

На квартердеке господствовало такое же мнение. Все офицеры, что не несли вахты, вернулись в кают-компанию, к игре в пеннибол: великое состязание продолжалось с Мальты, и хотя приз в двенадцать с половиной шиллингов после захвата "Боном Ричард" казался пустяком, до сих пор играли с большим энтузиазмом, безразличные к чудесному небу, совершенному морю, впечатляющему Ионическому побережью и даже Пирру и далматинским пеликанам, как будто плыли в пасмурном конвое, где-то далеко в моросящем Северном море.

Пуллингс взглянул на идеальные палубы, белые перчатки фалрепных, заново обмотанные леера, готовые принять посетителя на борт, напудренных морских пехотинцев с начищенными белой глиной ремнями, готовых маршировать и отдавать воинское приветствие, боцмана и его помощников, ждущих наготове с блестящими серебряными дудками, а затем поспешил вниз, чтобы сделать свой ход в игре, появившись, только когда каик приблизился на расстояние окрика.

На палубе Гилл, вахтенный офицер, все держал под контролем, в каюте внизу Киллик под руководством профессора Грэхэма разложил подушки в восточном стиле и зажег кальян, приобретенный по случаю в Валетте - табачный дым поднимался из светового люка, и ютовые жадно его вдыхали.

Каик расстроил все естественные расчеты, в последний момент внезапно метнувшись к грот-русленям левого борта, но флот, привыкший к капризам диких иностранцев, моментально справился с ситуацией, развернувшись и проведя зеркальное отображение соответствующих церемоний, в результате чего старый джентльмен поднялся на борт так, что ни единое перышко великолепного плюмажа на его тюрбане даже не колыхнулось.

Его сопроводили в каюту, где Джек поприветствовал его, а Грэхэм выступил в качестве переводчика, но единственной функцией визитера явилось приглашение капитана Обри на обед с беем и извинение за опоздание с этим - бей охотился в болотах, и новость о прибытии фрегата долго не могла до него добраться - бей в отчаянии, полном отчаянии.

- На кого же охотился бей? - спросил Джек, который интересовался подобными вещами, и в любом случае считал, что вежливая беседа может компенсировать теплый шербет Киллика и простоватый флотский кальян, ни что из этого, похоже, не пришлось компании собравшихся по вкусу.