Онлайн книга «Магия побеждает»
– Что снова возвращает нас к «Волчьему алмазу». У меня такое чувство, что они планируют использовать его в качестве оружия. Послушай, он же сказал: «У нас будет камень», как любой из оборонщиков мог бы сказать: «У нас будет поддержка с воздуха». Джим выругался. Я провела его внутрь, в первую комнату. Каменный стол занимал почти все свободное пространство. На нем лежали останки жертвы Саймана. Клочья плоти с крошевом костей возвышались, как мясные отрубы в лавке. Рядом стояли черные сапоги. Я подошла к огромному морозильнику из нержавеющей стали, расположенному у стола. Он не работал – в руинах не нашлось ни единой электрической розетки, – но был заполнен сырым мясом. Стейки, котлеты, ребрышки, свиные отбивные, ломти вяленой оленины… одни были завернуты в пластик, другие – в пергаментную бумагу, а третьи – просто лежали стопками. С некоторых еще стекала кровь. Я отвернулась и указала налево, там, в углу, лежали длинные куски мяса с кожей цвета кофе со сливками. Джим вдохнул и отпрянул: – Человек? – Да. Он зарычал и сплюнул. У меня была почти такая же реакция, когда я только поняла, что это такое. Ублюдки поймали какого-то человека, убили его, порезали и сунули в морозилку, чтобы съесть. Мы никогда не узнаем его имени. Или пол, если уж на то пошло. Кто-то не вернулся домой, и никто никогда не узнает почему. Меня затошнило. Джим взглянул на стол, где лежали останки «Жнеца». – Каннибалы. – Равные возможности хищников: любая плоть – мясо. Они не проводят различий между ними. Здесь есть еще. Джим пошел за мной во вторую комнату. Пыльная и пустая, она могла предложить несколько соломенных ковриков, сваленных как попало. На стене висело панно с тремя сценами. Оно было прикреплено скотчем, а нарисовано на листе простой коричневой бумаги. Первая картина с броскими красными, зелеными и золотыми красками изображала адскую кузницу. Водопад расплавленного металла стекал в широкий бассейн. Наковальни стояли слева и справа, молнии и скрученные металлические инструменты болтались на крюках на потолке, черный дым поднимался, затеняя края панно и скручиваясь, образовывал рамку вокруг кузницы. Демон поднял гигантский молот, критически разглядывая наполовину выкованный меч в своей руке. Темная борода скрывала его лицо, глаза светились алым. На соседней панели была изображена комната, усыпанная подушками. Красивый мужчина лежал в ее центре, одетый в прозрачные одежды и окруженный обнаженными женщинами с гирляндами цветов. На полу стояли вазы с фруктами. Изящный мужчина оказался тем самым кузнецом: темная борода выдала его. Он довольно-таки хорошо привел себя в порядок. Третья часть панно была не закончена. Поверх слабого карандашного наброска успели только нанести бледно-золотистый тон. Изысканный мужчина из средней части картины стал богом: у него было три дополнительных головы и шесть рук. Одно лицо смотрело прямо на меня, два других он повернул в профиль, а контур сзади намекало на четвертое – отвернувшееся от меня. Север, восток, юг и запад. Два огромных крыла торчали из его плеч, а между ними переливался иллюзорный город: множество изящных башен и куполов, защищенных стеной. Стиль росписи не указывал ни на какую конкретную мифологию, скорее изображение походило на комиксы. Позы стилизованы, мускулатура мужчины сильно преувеличена, а каждая из женщин на панно – а куда же без них? – была оснащена крошечной попкой, длинными ногами и идеально круглой грудью, смахивающей на вымя. – Ничего не напоминает? – Я посмотрела на Джима. Он покачал головой. – Аналогично. Я сняла панно со стены и скатала его в трубку. Оборотень сгреб останки «Жнеца» со стола и последовал за мной. Я вернулась к морозильнику. Мне хотелось похоронить расчлененного человека, но у нас уже не было времени. Я сняла с пояса кожаный мешочек, развязала скрепляющий его шнурок и посыпала мясо темно-зеленым порошком, стараясь не вдыхать и не прикасаться к нему. – Приправляешь? – спросил Джим. Я обернулась. Оборотень застыл на пороге. – Водяной болиголов. Его еще называют цикута. – Я убрала мешочек. – Тридцать минут, и рвота во все стороны, сильные судороги, ну или навсегда повредит нервную систему. Небольшой подарок от меня к столу «Жнецов». Джим вышел наружу, схватил четырехрукого урода и многозначительно уставился на остальные тела, раскинувшиеся на земле. Вот наши улики. Мне точно придется выбрать себе какую-то тварь. Чешуйчатого монстра, зеленую особь с иглами дикобраза или измочаленную тушу жертвы Саймана. Хм, дайте-ка подумать. 20 Нести трупы при ясном свете дня – особенно если у одного четыре руки – исключает само понятие «не привлекать внимания» и сигналит взрывами фейерверков. В особенности когда те, если кто их несет, залиты кровью и вообще выглядят так, будто их протащили сквозь живую изгородь. Не говоря уже о том, что один из них – оборотень в боевом облике а другой – женщина, которая сгибается под неудобоваримым грузом. К счастью, окраины Юникорн-лейн были пустынны. Нужно относиться к определенной породе придурков, чтобы вообще подойти сюда. Вероятно, Атланта испытывала в них нехватку, и сегодня мы с Джимом оказались единственными придурками такого уровня. Неудачливая жертва Саймана, наверное, весила тонну. Мы без проблем выбрались из джунглей, но я потратила почти все силы на то, чтобы протащить окровавленную тушу по всей Юникорн. Я ступила на своего рода неизведанную территорию, где только следующий шаг имел значение. С трудом могу вспомнить, как я отыскала укрытие, где был джип. Я очень удивилась, обнаружив вместо него телегу с запряженной в нее парой лошадей. Вероятно, динго позже привел их сюда сразу после очередного магического прилива. Жаль, мы его не застали. Еще я помнила, как укладывала трупы в повозку, укрывала их брезентом и протискивалась вперед, чтобы править. Джим, будучи лидером в списке самых разыскиваемых преступников Кэррана, должен находиться вне поля его зрения. Затем мы ехали через весь город в утреннем потоке разномастных средств передвижения. Бок и спина горели от боли, любезно не давая мне уснуть. Слой грязи смешался с кровью «Жнецов» на моей коже, правда, лучи осеннего солнца высушили все это, образовав корку на лице и волосах. Зато не пришлось стоять в пробках. Наездники и водители, едва заметив телегу и девицу, перемазанную в крови, тут же уступали мне дорогу. Я ехала и думала о Роланде. У меня нет матери. Вместо нее у меня был Ворон, тот человек, которого я назвала отцом. Высокий, с коротко подстриженными русыми волосами, он твердой рукой направлял меня в детстве. Он мог убить кого угодно и решить любой вопрос. Он мог все исправить. Я была готова на все ради его редкой улыбки. Итак, Ворона я считала своим отцом. Вот первая из двух моих основополагающих констант. Второй оказался Роланд. |