Онлайн книга «Неизменная любовь»
|
Я вздрогнула и отпустила застежку, так и не застегнув. Обернулась к кровати — машинально. Слава смотрел на меня, широко раскрыв глаза и… так же широко раскинув руки. — Дашь обнять? — Слав… Я отвернулась, чтобы вернуть на место лифчик и схватила футболку. — Ян, просто обнять можно? Зажав футболку в руках, я шагнула к кровати, как королева на эшафот — с гордо поднятой головой. А чего там… Слава смотрел не на меня, а на грудь… Пусть мою же, но прочитать в моих глазах дикой усталости не мог. Усталости ли? Руки теплые, как всегда… И взгляд такой же теплый… Он поднял голову, а я опустила, но наши губы не встретились. Только руки — причем, собственные. Его сомкнулись у меня за спиной, а я завесила его плечи своей футболкой. — Слав, нас ждут. В моем голосе неприкрытое недовольство. Он обязан его слышать, но делает вид, что все в порядке. Улыбается и медленно утыкается носом мне в грудь, притягивая с такой силой, что коленки упираются в остов кровати. Больно! — Слав, что ты делаешь? Зачем спрашивать очевидное? Он целует мне грудь. Осторожно, не раскрывая губ. Сначала один сосок, затем другой. — Какая же у тебя красивая грудь. Я говорил тебе об этом? — Много раз, — я не могла сейчас улыбаться на его шутки. Он должен меня отпустить, я должна одеться и мы должны спуститься к ужину. А потом уже… Сейчас я не буду об этом думать. — Слава, дай мне уже одеться. Мне холодно. — У тебя волосы мокрые, дурында. Вот тебе и холодно. Я сейчас фен принесу. Я схватилась за тюрбан на голове и не стала его разматывать. — Слав, после ужина… — бросила я ему в спину, когда он уже шагнул за порог спальни. Обернулся. — После ужина будешь с соплями. И вернулся с феном. Включил и подступил ко мне уже одетой. Прядь за прядью он поднимал мне волосы, чтобы быстрее просушить. Ему нужна была дочь — тогда бы он ей сушил волосы и потом расчесывал, придерживая у корней, чтобы не причинить боль, и даже, наверное, научился бы заплетать французскую косу, а может даже плести корзиночку. Но от дочери он отказался. Адам прав — она была бы красивой. Пусть с моей фигурой, но лицом похожей на отца, с его копной волос и с безграничным терпением — я бы уже выдрала себе все катышки, не пытаясь даже распутать. — У вас совесть есть? Мать стояла на пороге. Мы действительно разозлили ее промедлением. Иначе она бы не поднялась к нам наверх без спроса и без стука не вошла бы в спальню. Впрочем, куда стучать — дверь-то открыта. — Нет, — ответил Слава со слоновьим спокойствием, не убирая от моей головы руки с расческой. Мать развернулась и ушла. Громко топая по лестнице. — Я ей ничего не сказал, заметила? Я пригрозила ему кулаком — только засмейся в голос. — А мог бы, — не унимался муж. — Зайди она минут на десять раньше… Его слова заставили меня вспыхнуть. Или это побочный эффект от фена? Точно жаркий воздух — искусственный или природный с испанским ароматом — очень плохо на меня действует. — Брось! — я вырвала последнюю прядь и принялась судорожно заплетать косу. — Приеду в Питер, постригусь. Надоело! — Не надо… — голос Славы дрогнул. — Ты выглядишь сейчас как девочка. — Слав, я хочу выглядеть как женщина! — Ты выглядишь как женщина с красивыми длинными волосами… Не смей стричься. Мы с Мишей не одобряем… — Мне до вас с Мишей нет никакого дела, — состроила я рожу, чувствуя, как начинаю оттаивать. Плечи опустились. Я выдохнула. — Еще возьму в розовый цвет покрашусь… — Тебя собака загрызет! Слава поднялся с кровати, скрутил шнур фена и понес его в ванную комнату. Я двинулась к лестнице, краем глаза заметив на диванчике у приоткрытой двери на балкон перевернутую книгу. Он что, все дни наверху провел? Хорош хозяин, в собственном доме под арест попал… — Кстати, где собака? Оказалось, что папа держал ее у ноги за ошейник. — Пытается ее воспитывать, — бросила мать со своего места. — Раз у твоего мужа не получается… — Что у меня не получается? — послышалось с лестницы. — Девочек воспитывать! — не дала я матери очухаться. — Ну ты же мне девочку не родила, откуда взяться опыту… — У вас еще не все потеряно, — бросил вдруг отец, и я даже рот открыла. Это что за партизаны в лесу? — А что я такого сказал? Мне тоже не понравился мамин взгляд, которым она наградила папу. — У вас, мужиков, с пятидесяти мозги полностью перестают работать. А у кого-то и того раньше. Мне оставалось только промолчать и сесть за стол. Только как за этим столом можно было есть? У меня с дороги и так аппетита не было, а тут еще очередная часть Марлезонского балета нарисовалась по многочисленным просьбам трудящихся. — Ты чего не ешь? — отец переключился на меня. Он что, две недели молчал? — Мать от плиты целый день не отходила. — Я… — Что я? Ковыряла вилкой в картошке, не притрагиваясь к лососю. — Пережрала морепродуктов в Испании. — А вот не надо было ехать… Да что же они заладили — не надо, не надо! Еще как надо было! — Рыбы здесь достаточно… Рыбы, может, и достаточно. И не надо рассказывать про рыбалку. Или лучше давай, пап, про рыбалку, чтобы мне не отвечать… Но пришлось. Смотрит на меня, точно на допросе. Да что происходит?! У меня же на лице не написано про Паясо! — Мне Аллу сюда надо было привозить, что ли? — Да сдалась тебе эта Алла! Ну вот, и папа туда же! — Если не я, то она никуда не поедет, кроме дачи. А муж ее так и будет то на Алтай в поход, то на рыбалку с друганами. — На какие шиши? — На ее, папа! На какие еще?! Других у него не водится. И не надо так смотреть. Мне с мужиком повезло, ей — нет. — Это комплимент? Ну зачем ты влез! А, Березов? — Это констатация факта. Слава, ешь уже. Наловил, теперь мучайся… — Я достаточно съел. Больше калорий мне не сжечь… Это вот он на что сейчас намекнул, а? — Сегодня можно. Жена приехала… Блин, папа! А ты о чем? Вы чего здесь все, офонарели?! — Вы бы меня о Мишке спросили, что ли? — проговорила я уже, кажется, дрожащим голосом. — А чего спрашивать… — мать тоже не отличалась сегодня хорошим аппетитом. — Твой муж уже сказал, что ждать его к Новому году нечего. |