Онлайн книга «Вся ярость»
Я глубоко вздыхаю. Алекс вернулась в гостиную, я слышу звуки телевизора, дождь барабанит по стеклу мансардного окна у меня над головой. Я знаю, что нужно делать, просто у меня нет особого желания этим заниматься. – Хорошо, Сомер. Остальное предоставь мне. Я позвоню Харрисону и скажу, что мы собираемся переквалифицировать это дело. Возможно, речь идет о преступлении на почве ненависти. * * * 
* * * Уже поздно, но нет и речи о том, что Сомер ляжет спать в обозримом будущем. Она берет телефон и колеблется в нерешительности, гадая, не разбудит ли его. Но Эрика знает, что он не ложится спать рано, а сейчас ей очень хочется услышать его голос. Он отвечает после второго гудка: значит, не спал. – Привет, я надеялся, что ты позвонишь. Как там оно? – Ты имеешь в виду дело? Думаю, лучше. Возможно, у нас прорыв. – У вас или у тебя? Сомер улыбается. Это он умеет: напомнить ей о ее собственных успехах. У нее это как-то не получается – даже сейчас. – А от тебя ничего не скроешь, да? Он смеется, у него приятный смех. – Ну, кажется, у меня есть кое-какая конфиденциальная информация на данное конкретное лицо. Эрика садится в кресло и подбирает под себя ноги, она слышит на заднем плане тихие неразборчивые голоса. – Ты смотришь телевизор? – На самом деле это ее не интересует – ей просто хочется поговорить. О чем угодно… ни о чем. – Ага. Можно не спрашивать, что именно. Для следователя с более чем десятилетним опытом работы Джайлс сохранил трогательную привязанность к преступлениям. Телевидение, книги, видео, скачанное из Интернета, – у него есть все, свидетельством чему являются диски, которыми теперь завален шкаф Сомер. И она разделяет это увлечение – до определенного предела. Она смотрела вместе с Джайлсом «Подозрения» [15] и не могла оторваться, но Джайлса интересует весь спектр, от серьезных документальных фильмов до таких поделок, как «Жены с ножами» [16] и «Жаркие южные преступления» [17], что Сомер сначала приняла за розыгрыш. Однако с точки зрения Джайлса все это одинаково увлекательно. «Помогает мне понять почему, – ответил он, когда Сомер пристала к нему. – Почему, после десяти тысяч лет развития человеческой цивилизации, мы по-прежнему делаем друг другу такие вопиющие мерзости». – А у тебя как прошел день? Эрика слышит, как Джайлс потягивается. – Нормально. Ничего особенно интересного. – От девочек слышно что-нибудь насчет лета? У Сомареса две дочери, живущие вместе с матерью в Ванкувере. Сомер с ними еще не встречалась, но они должны приехать на длинные летние каникулы. Эрика старается изо всех сил не допустить, чтобы эта перспектива свела ее с ума. – До сих пор жду подтверждения вылета. Она ищет, что бы еще сказать, но начинает сказываться долгий день. – Все будет хорошо, – говорит Джайлс, правильно истолковав ее молчание. – Точно. Они отличные девчата. И хотят, чтобы я был счастлив. «А счастливой меня делаешь ты». Джайлс не произносит это вслух, но, наверное, в этом и нет нужды. – Жду не дождусь, когда познакомлюсь с ними, – говорит Сомер, с удивлением и радостью ловя себя на том, что говорит это искренне. * * * Адам Фаули 2 апреля 2018 года 09:15 В нашем ремесле бывают разные виды молчания. Есть молчание бессильной ярости, когда у нас есть абсолютная убежденность, но нет абсолютно никаких доказательств, и мы ни черта не можем поделать. Есть молчание сострадания, к людям, которым пришлось перенести ужасное, в том числе – и особенно – от рук тех, кто вроде бы любил их. И есть молчание неудачи и сожаления, когда мы сделали все возможное, однако этого оказалось недостаточно. Но когда Сомер присылает копию свидетельства о рождении Фейт, это молчание совершенно другого вида. В воздухе буквально витает запах страха. К чему все это может привести, чем обернуться?.. – Значит, вы полагаете, что это может быть преступление на почве ненависти? – говорит Гислингхэм, поворачиваясь ко мне. Я киваю. – Надеюсь, что это не так. Однако подобная вероятность существует. Эверетт беспокойно ерзает. – Но Фейт по-прежнему утверждает, что никакого нападения не было. Как мы можем начать расследование, если она не говорит нам, что произошло на самом деле? – Нам просто остается надеяться на то, что она передумает, – замечает Бакстер, похоже, взявший на себя прежнюю роль «того, кто указывает всем на очевидное». Снова молчание. Молчание оценки ситуации. Размышления. – Итак, как, по-вашему, нам следует разыграть эту партию? – Это уже Куинн. Я собираюсь с духом. – Мы начнем с того, что еще раз допросим Фейт. На этот раз официально – и настойчиво. Полагаю, мне не нужно напоминать вам о том, что действовать нужно крайне осторожно, однако от этого никуда не деться: необходимо выяснить, кому, помимо родных Фейт, известно истинное положение дел. – Я могу еще раз проверить социальные сети, – предлагает Бакстер. – Посмотреть, есть ли что-нибудь – быть может, она посещает какие-либо форумы подростков-трансвеститов… В первый раз ничего не выскочило, но я особо и не искал. – Замечательная мысль, Бакстер! – подхватывает Гис, судя по всему, стремящийся применить на практике последнюю тему «Поддержание обратной связи» («будьте позитивными, обращайтесь по имени»; уж я-то должен знать, в свое время меня также посылали на эти проклятые курсы). – Да, согласен, – говорю я. – И посмотрим, удастся ли проследить отца. Гис кивает и делает пометку. Я обвожу всех взглядом. Только один из присутствующих еще ничего не сказал. – Есть какие-либо мысли, констебль Асанти? Констебль задумывается, и делает он это не спеша. По крайней мере, молчание его не пугает. – Нет, – наконец говорит он. – Думаю, мы все предусмотрели. |