Онлайн книга «Вся ярость»
|
– Все в порядке, Патс? – Она хмурится. Девушка делает шаг вперед. И теперь уже очевидно: что-то определенно не так. – Я, Из и Лия, – говорит Патси. – Мы говорили… Фиона ставит стакан на стол. – Так, – осторожно говорит она. – Я подумала об этом, когда снова смотрела то обращение. Ну, с которым выступили, когда Саша пропала. В котором просят связаться с полицией – понимаете, тех, кто ее видел. Фиона ждет, затаив дыхание. Патси что-то вспомнила? Или Изабель? – И там был журналист… он сказал, что была еще одна девушка, ее увезли в фургоне. – Щеки у Патси красные. – Мы собирались рассказать раньше, но… – Но что? – говорит Фиона. Ей кажется, что воздуха не хватает. – Ты о чем, Патси? Девушка опускает взгляд. – Из говорит, что это не может быть он, поскольку у него не фургон… ну, другая машина… Фиона вскакивает на ноги, хватает Патси за руки, принимается ее трясти. – Что ты хочешь сказать? О ком ты говоришь? * * * Адам Фаули 6 апреля 2018 года 16:52 Рут Галлахер пьет черный кофе без сахара, и, похоже, разговоры она также предпочитает вести без подсластителей. Переходит прямо к делу, задавая неудобные вопросы и отвечая на них. К тому времени, как мы заканчиваем разбор дела Пэрри, я уже становлюсь «Адамом», а она – «Рут», и я начинаю думать, что Харрисон разбирается в людях лучше, чем я полагал прежде. – Как прошло совещание? – наконец спрашиваю я, когда Галлахер откладывает ручку и закрывает записную книжку. Желание спросить об этом свербило меня с самого начала, но я не хотел показаться параноиком. – По-моему, сержант Гислингхэм разобрал все аспекты. Хотя я потом переговорила с ним и предложила провести реконструкцию – я имею в виду Сашу Блейк. Другими словами, она предложила это наедине, чтобы не выставлять его в неблагоприятном виде в присутствии подчиненных. Эта женщина нравится мне все больше и больше, что, пожалуй, лучшее из того, что произошло сегодня. Правда, нельзя сказать, что конкуренция в этом вопросе была особенно острой. – И Харрисон согласился раскошелиться? Она хитро смотрит на меня. – Скажем так: я намекнула, что он перед тобой в долгу. Что, разумеется, совершенно справедливо. – Попробовать имеет смысл, – продолжает Галлахер, – учитывая то, как мало отправных точек мы имеем. И это отвлечет внимание от пересмотра дела, что также неплохо. Я тянусь за кофе, однако тут же останавливаюсь и смотрю ей в лицо, но не вижу никаких признаков насмешки. Ни во взгляде, ни в тоне также нет никаких скрытых намеков. – Сержант Гислингхэм попробует организовать все завтра. Я жду, что Галлахер повернется и уйдет, но она не двигается с места. Вместо этого улыбается. Улыбается и снова садится. – Ну, а теперь, когда мы разобрались с этими проклятыми документами, я хочу узнать то, что в них не попало. Хочу узнать, что же произошло на самом деле. И я ей рассказываю. Одну правду, и ничего кроме правды. Вот только не всю целиком. * * * Когда Галлахер открывает входную дверь, вид у нее растерянный. В одной руке коробка разноцветных сахарных шариков для украшения торта, а в другой – кухонное полотенце. И щека, похоже, в муке. – Извините, – говорит Сомер. – Мне сказали, что вы уже ушли домой, и я пробовала дозвониться, честное слово… – Прошу прощения, – Галлахер смеется. – Мне пришлось уехать, чтобы забрать дочь. А затем та уговорила меня заняться выпечкой. Похоже, я забыла телефон наверху. – Она отступает в сторону. – Проходите! Эрика колеблется. – Послушайте, если я не вовремя… Галлахер машет рукой, останавливая ее. – Если б речь шла о каких-то пустяках, вы не пришли бы ко мне домой. Кухня в дальнем конце. На решетке остывает противень с кексами, вторая партия все еще стоит в духовке. Воздух горячий и сладкий, пахнет шоколадом. За большим деревянным столом пристроилась девочка лет восьми, аккуратно украшающая кексы бледно-голубыми глазированными цветками, на лице у нее застыло сосредоточенное выражение. Где-то поблизости работает телевизор. Слышится рев футбольных трибун. – Мой сын на таэквондо, – говорит Галлахер, вытирая руки о фартук. – А это футбольный хулиган – мой муж. – Она открывает холодильник и достает бутылку вина. – Вы за рулем? Сомер молча кивает. Галлахер наполняет маленький бокал и большой, маленький вручает Сомер. – Итак, что у вас? – Мне только что позвонила Фиона Блейк. Патси Уэбб ей кое-что сказала – то, что до этого она не говорила. Галлахер поднимает брови. – Вот как? Эрика оглядывается на девочку и понижает голос. – Один из учителей Саши проявлял к ней повышенный интерес. Его фамилия Скотт. Грэм Скотт. – Элиза, – обращается к дочери Галлахер, – будь добра, отнеси кекс папе. Девочка отрывается от работы. – А можно и я возьму? – Но только один, – Галлахер кивает. Когда девочка уходит, она поворачивается к Сомер. – Разве мы уже не говорили с учителями Саши? Эрика морщится, затем качает головой. – Со всеми, кроме этого Скотта. Сержанту Гислингхэму сказали, что он отпросился домой с головной болью. Галлахер поднимает брови. – Вот как? Очень кстати. – Я только что разговаривала по телефону с директрисой. Судя по всему, такое с ним уже бывало. Так что, быть может, тут все чисто. Галлахер заглядывает в духовку, проверяя кексы, после чего снова поворачивается к Сомер. – Что именно сказала Патси? – По ее словам, этот Скотт какое-то время пытался заставить Сашу обратить на него внимание, но девушки просто смеялись над ним. Подначивали Сашу, называли Скотта извращенцем – ну, вы знаете, как ведут себя девушки. Помимо всего прочего, они называли его Прыщавым Скотти. Галлахер печально улыбается. – Господи, как же я рада, что мне больше никогда не будет опять пятнадцать лет… Вы выяснили, Саша рассказывала кому-нибудь об этом? – Только не своей матери и, похоже, никому из учителей. – Что у нас есть на этого Скотта? Он ведь должен был проходить СОП [61], правильно? |