Онлайн книга «Формула клада»
|
– «С деньгами всякий дурак и скот, всякий негодяй имеет всевозможные права» [54], – пробормотал Джереми. Глаза налетчика сузились, Джереми понял, что сейчас его ударят. – Товарищ Япончик не виноват, что царский режим вытолкнул его и его товарищей на обочину общества! Не смей их оскорблять! – Рыжая подумала и неуверенно добавила: – Морда английская! – Это ваш Бакунин [55] сказал, не я. – Джереми пытался и оценить на вес упаковку динамита, и уберечь раненную руку. Рыжая хмыкнула… и вдруг с треском отодрала кусок полотна от нижней юбки и довольно умело перетянула Джереми плечо над раной. – Наш папá приятельствовал с господином Кропоткиным [56]. Когда нас принимали в Моревинт, мы подумали, что если такой благородный и умный человек, как граф, – анархист, то мы не ошибемся, сказав, что сочувствуем анархистам, – затягивая повязку щегольским бантом, пробормотала она – и на щеках ее вспыхнул румянец. Бакунина цитировали гости отца. Те самые, что так сочувствовали, потом… Сент-Джордж, откроет он дверь – и пусть будут прокляты все: и рыжие большевички, и налетчики, и французы, да и некоторые англичане тоже! – Убрать во-от столько! – скомандовал он – наверное, впервые во взрывной практике динамит отмеряли по высоте кучи от земли! – Нет, еще пару брикетов… Убрать, а не оттащить в сторону – детонации захотели?! – Чегой-то он за неприличности при барышнях? – шепнул Сенька. – А такие неприличности, что кишки твои на крышу забросят – взрыв это, дерёвня! В армию бы тебе – глядишь, научился бы чему… – Вислоусый на пару с франтом забрасывал лишний динамит в грузовики. – Спасибочки, насчет трудового народа и иксплататров я и без вашей муштры все понимаю, – тряхнул белобрысым чубом Сенька. – Что ты можешь понимать! – Все ихнее стало нашенское, вот что! – Глубокий философский вывод. – Джереми отмерил запал заново. – Это только наша вина, – ответила какая-то из рыжих. – Что вот такие Сеньки никогда не учились… – Ваша так ваша. – Джереми закрепил запал. – А теперь бежим! – И, не обращая внимания на револьверы, поволок обеих рыжих прочь. Левая рыжая тоненько вскрикнула и рухнула на мостовую, всей тяжестью рванув простреленную руку. Джереми взвыл… и упал на нее, прижимая ее голову к груди, а здоровой рукой подгребая вторую рыжую к себе. Грохнуло. Горячий, как из-за печной заслонки, воздух прошелся по спине, кирпичная пыль заволокла улицу душным покрывалом… и все стихло. Только в расползающемся дыму кариатида у входа кивнула… ее алебастровая голова отвалилась и рухнула. – Пусти! Дурак! – Рыжая оттолкнула его руку и кинулась к раскуроченным дверям банка. Рядом брыкнулась вторая – метко попав прямо по раненому плечу – и умчалась, не оглядываясь. Хрипло дыша, Джереми скорчился на мостовой. Сквозь намотанную рыжей повязку проступало алое пятно. Внутри банка щелкнул выстрел. – Не сметь! – закричала какая-то из рыжих. – Он такой же человек, как и вы! Из дыры в стене, где недавно еще красовалась укрепленная сталью дверь Госбанка Российской империи, кубарем выкатился человек в черной форме и штанах с оранжевыми лампасами. Прижимая локоть к окровавленному боку, торопливо заковылял прочь, то и дело оглядываясь, точно ожидая выстрела в спину. – Больно добренькая вы, барышня, – сожалеюще цокнул языком Сенька. – Фараонов жалеть нечего, фараоны не люди. – Но стрелять не стал. Деловито, словно дрова, в кузова принялись закидывать… золотые слитки. Грузовик, тяжело проседая, отвалил от банка. Джереми сидел на мостовой, содрогаясь от кашля в забитых пылью легких. Каждый приступ встряхивал простреленную руку, в голове мутилось от боли. Из банка выскочили обе рыжие, вислоусый подсадил их на борт последнего грузовика, следом залез Сенька. На Джереми упала тень, полуспущенное колесо прошлепало почти у самой его руки, и кузов грузовика навис над головой. Через борт перевесился франт: – Слышь, англичанин, а то давай с нами? Джереми только и мог, что покачать головой. – Как знаешь! Нам бы пригодился медвежатник, что стальные двери щелкает как моя соседка Двойра – семечки. На вот, держи! Никто не скажет, что человек сходил с Мишкой на дело и ушел пустой. – Рядом с Джереми о мостовую звонко ударился масляно-желтый брусок. Грузовик загудел мотором, и тут через борт перегнулась рыжая – какая из двух, кто ж их разберет. Ее встрепанные волосы свесились чуть не на лицо Джереми, пахнув порохом, раскаленным металлом и тонким, едва заметным ароматом цветочного мыла. – Насчет золота вы не думайте даже! – шепнула она. – Пойдет на закупку продовольствия для голодающих рабочих Петрограда! Грузовик взревел, рыжую швырнуло назад, и она исчезла в кузове, только сквозь шум колес и рокот мотора донеслось: – А вы уезжайте-е-е! Возвращайтесь домой, слышите-е-е! – Слышу. – Пальцами здоровой руки Джереми подтянул к себе брусок с печатью двуглавого орла. Возможно, это его последняя надежда убраться из Одессы. В карман слиток не лез, Джереми засунул его за пояс. Алое пятно на повязке расползалось все шире и шире. Держась за стену, Джереми двинулся прочь – шаг, другой… Почти ничего не видя из-за заливающего глаза пота, он ввалился в соседний переулок. Зацепиться взглядом за угол дома и доковылять до него, точно подтягиваясь на невидимой веревке. Передохнуть, тяжело дыша и хватаясь за водопроводную трубу. И снова шаг… и еще один… Шаг Джереми сделал. И даже еще три – один за другим. А потом боль в плече потекла раскаленной лавой, улица крутанулась, небо оказалось под ногами, а мостовая – над головой… и Джереми рухнул у подъезда скромного особнячка. И уже не видел, как на втором этаже дрогнула занавеска, окованная с обратной стороны сталью дверь распахнулась и изумленный голос вскричал: – Барух Ата Адонай, да это же сыночек Лернера! Что мальчик из хорошей семьи здесь делает?! Глава 9
Электрическая койка – Очнись! Ох, да очнись же! Бесчувственное тело подхватили под мышки и попытались прислонить к стене. – Все со мной в порядке! – Катька оттолкнула руки брата. – Испугалась, и все! – попыталась подняться, ухватившись за свою кровать. Вадька не успел ее остановить. Кровать подпрыгнула, как норовистая лошадь. Все четыре ножки гулко стукнули об пол, а по раме заскакали яркие трескучие искры. И без того торчащие дыбом Катькины волосы развернулись над головой как веер. Катька с воплем шарахнулась от кровати, врезалась в Вадьку, тот плюхнулся на пол, а Катька свалилась сверху. Из груди Вадьки тоже вырвался вопль… и все перекрыл дружный хохот. |