Онлайн книга «Убийство в декорациях Чехова»
– Красивый, пушистый хорек… Вам нужны жертвы? Вот я уже четыре дня ничего не делаю, бросил все, жадно ищу вас – и это вам ужасно нравится, ужасно… Ну что ж? Я побежден, вы это знали и без допроса. – Мезенцев скрестил руки на груди и наклонил голову. – Покоряюсь. Нате, ешьте. – Все хорошо… Но, голубчик… – Магит удивленно взглянул на Мезенцева. – Какие четыре дня? У Чехова написано: месяц. Нам не нужна отсебятина. Будьте внимательны. – Он встал и заходил по комнате. – Давайте попробуем выстроить эту мизансцену. Лионелла Павловна, вы стоите здесь! Лионелла поднялась из-за стола и встала, куда указал Магит. – Валерий Семенович, вы – в шаге от нее. Мезенцев сделал несколько шагов и остановился рядом с Лионеллой. – Со слов «вы с ума сошли». – Распорядившись, Магит стал кружить вокруг них. – Вы с ума сошли! – прочитала Лионелла. – Вы застенчивы… – процедил Мезенцев, глядя ей в лицо. – О, я лучше и выше, чем вы думаете! Клянусь вам! – Елена Андреевна хочет уйти! – крикнул Магит. – Но Астров заступает ей дорогу, хватает за руку и страстно… Я повторяю: страстно шепчет! Мезенцев схватил Лионеллу и порывисто обнял: – Я сегодня уеду, бывать здесь не буду, но… – Он зашептал: – Где мы будем видеться? Говорите скорее: где? Сюда могут войти, говорите скорее… Какая чудная, роскошная… Один поцелуй… Мне поцеловать только ваши ароматные волосы… Лионелла ощутила, как Мезенцев целует ей шею, и оттолкнула его. Сидевшие за столом внимательно наблюдали. Лионелла скользнула взглядом по лицам актеров и вдруг покраснела. У нее появилось чувство, как будто ее только что отшлепали у всех на глазах. Глава 11
Грязная сплетня Строков и Лионелла шагали по театральному коридору вдвоем. Читка закончилась, и Магит их отпустил. Строков сутулился при ходьбе, у него был притупленный, хмурый взгляд, борода делала его лицо нелюдимым. – Мне кажется, что вы на меня сердитесь, – сказала Лионелла. – Нисколько. Лионелла остановилась: – Нам нужно поговорить. – Здесь? – Строков тоже остановился. – Пойдемте лучше в кафе. Здесь есть одно местечко… – Вы не поняли. Это деловой разговор. Точнее – просьба, – слабо улыбнулась она. – Вы меня просите? – удивился Строков. – Это касается смерти Кропоткиной. – Так-так… Я весь внимание. – Вас, вероятно, вызовут для дачи свидетельских показаний. – Мне нечего рассказать. Когда гроб летел в зрительный зал, я был в гримерке. – Вас спросят не об этом, – предельно аккуратно уточнила Лионелла. – Вас спросят о нашей прогулке в кулисье за три часа до начала спектакля. – Кажется, я понимаю, о чем идет речь… Вернее, слышал, что у вас неприятности. – Кто еще в театре об этом слышал? – Все, – кратко ответил Строков. – Итак, что я должен сказать следователю? – Правду. – Думаю, нужны уточнения. Иначе вы бы не затеяли со мной разговор. – Меня тревожат два момента. – Лионелла смотрела ему в лицо, ожидая понимания или, по крайней мере, ответной реакции. – Когда я сдуру улеглась в этот гроб… – Она покачала головой. – Вот ведь какая глупая… – Я слушаю, слушаю… – Вы упомянули о креплениях, за которые цепляются тросы, и предложили мне их потрогать. – А я действительно предложил? – уточнил Строков. – Разве не помните? – Ну, если вы говорите, наверное, так и было. – Все было именно так. – И что? Я должен сказать следователю, что предложил вам ощупать крепеж? – Боже мой, как глупо это звучит! Как будто я склоняю вас к лжесвидетельству. – Мне это ничего не стоит… – вежливо проронил Строков. – Просто скажите правду. – Ну хорошо. С этим все ясно. Поговорим о втором моменте. Их ведь два? – Вам позвонили, вы ушли, а я осталась в гробу. Речь идет о непродолжительном промежутке времени. Верно? – Вы думаете, я это помню? – Он усмехнулся. – Мне позвонила жена, и, если начистоту, краткость в разговорах – не ее добродетель. – Надеюсь, вы не скажете это следователю? – осторожно поинтересовалась Лионелла. – А что я должен сказать? – Вы словно шантажируете меня, – огорчилась Лионелла. – Да нет же! Нет! – Строков по-дружески завладел ее руками и, словно уверяя, их сжал. – Можете на меня рассчитывать, я не скажу лишнего. Правду, и только правду. – Надеюсь, – тихо проронила Лионелла и отдернула руки. Они отправились дальше, и Строков между прочим сообщил: – А ведь я в тот день узнал о замене Костюковой только на сцене. Вот ведь как получилось: Костюкова села на больничный и, верно, расстроилась. Но в результате осталась жива. Другое дело – Кропоткина. Радовалась, что открывает театральный сезон, и так глупо погибла. – По моему мнению – это судьба, – заметила Лионелла. – Всего лишь общая фраза, любезная Лионелла Павловна. Вдумайтесь, из-за каких мелочей меняются наши судьбы и от чего зависит сама жизнь. – Вы не пришли в тот день на читку. – А почему вы об этом говорите? – Если помните, мы встретились в кулуаре после того, как читка закончилась. – У меня была запись стихов на городском радио. Магит меня отпустил. – Что читали? – Бродского. – Любите поэзию? – спросила Лионелла. – Обожаю, – ответил он. – Особенно Бродского. – Глядя на вас, никогда бы не поверила. – Человеческая внешность обманчива. Актерская внешность обманчива вдвойне. Увидев вас впервые, я, как ни странно, тоже ошибся. – В чем? – поинтересовалась она. – Как-нибудь расскажу. А теперь мне нужно идти. Они попрощались, и Лионелла отправилась в костюмерную. Разговор со Строковым оставил у нее неприятный осадок. Она будто просила его соврать, а он словно искал предлог отказаться. Срезая путь, Лионелла пересекла пустой зрительный зал, где кресла были накрыты большими полотнищами ткани. На сцене под кроной зеленого дуба расположился помещичий дом, стучали молотками рабочие, и реквизитор расставляла на столе посуду. – Рудик! – На сцену вышел механик сцены. – Где он? Кто-то ответил: – Там, у станка! [6] |