Книга Стрелок. Путь в террор, страница 67 – Иван Оченков

– Присаживайтесь, молодой человек, – бесцветным голосом проговорил граф и кивнул на один из стоящих вдоль стены стульев.

– Ничего, ваше сиятельство, я пешком постою, – попробовал проявить скромность отставной унтер, но не преуспел в этом намерении, поскольку Блудову в этих словах небезосновательно послышалась издевка.

– Не юродствуйте, – поморщился Вадим Дмитриевич, однако настаивать не стал. – Впрочем, как будет угодно. Я пригласил вас, чтобы обсудить сложившееся положение и попытаться прийти к взаимовыгодному соглашению.

– Я вас слушаю.

– Обстоятельства сложились таким образом, что вы стали в последнее время очень известны в определенных кругах. Причем я бы даже сказал – скандально известны!

– Это плохо? – с самым невинным видом спросил Дмитрий.

– Как сказать, – задумался на минуту граф. – Касайся эта «дурная слава» только вашей особы, мне не было бы до этого никакого дела. Однако ситуация такова, что всякое упоминание о вас роняет тень на доброе имя графов Блудовых. А меня это, по понятным причинам, беспокоит.

– Негодую вместе с вами, ваше сиятельство!

– Вы издеваетесь?!

– Нет.

– Тогда зачем вы делаете это?

– Простите великодушно, но что я делаю не так? Чем я не угодил вашей графской милости? Может быть, тем, что не умер в младенчестве от какой-нибудь болезни? Или не погиб на войне? Или не сдох под забором, чтобы не тревожить вас? Я всего лишь пытаюсь выжить. Обо мне некому было позаботиться все эти годы, а потому я стараюсь помочь себе сам.

– В определенном смысле ваши старания заслуживают похвалы. Но зачем вы постоянно афишируете ваше происхождение?

– Ничего я не афиширую! Наоборот, с тех самых пор, как я появился в этом лучшем из миров, мне все только и делают, что тычут в лицо этим самым происхождением: «Ах, посмотрите, какой забавный байстрюк у Блудова!»

– Но вы, кажется, не слишком тяготились этими слухами?

– А что мне оставалось делать? Возможно, только благодаря им меня не запороли до смерти в армии!

– А было за что? – неожиданно вмешалась Антонина Дмитриевна.

– Я вам так скажу, – после секундной паузы ответил Дмитрий. – Если офицер захочет испортить жизнь солдату, ему никто не помешает это сделать.

– Ну, хорошо, – попытался вернуть разговор в прежнее русло граф. – Но отчего вы это делаете теперь?

– Не знаю, о чем вы, но я ни разу не называл себя сыном или еще какой-нибудь родней вам или кому-либо еще. Во всех документах я записан как крестьянин Ярославской губернии. Впрочем, это ненадолго.

– Что, простите?

– Я открыл мастерскую. Так что совсем скоро стану питерским мещанином, а там, глядишь, и в купцы выйду.

– Прекрасная перспектива!

– Все лучше, чем чиновником.

– Как вы смеете?! – вспыхнул Вадим Дмитриевич.

– Немедля прекратите, – поспешила потушить еще толком не начавшийся скандал графиня. – Дмитрий, вы неверно нас поняли. Мы хотели бы помочь вам.

– Простите, Антонина Дмитриевна, но с чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? У меня и так все хорошо!

– Разве?

– Точно!

– А почему же в таком случае вы угодили в тюрьму?

– Вы и про это знаете, – усмехнулся Будищев. – Ну, вообще-то, не в тюрьму, а в участок.

– А все-таки?

– Так случилось. Мастер на заводе Барановских избил мальчишку-ученика. Я вступился, но немного перестарался. Но все обошлось.

– Великолепно! Не хватало, чтобы говорили, будто среди Блудовых есть каторжане, – не удержался Вадим Дмитриевич.

– Я не Блудов, а Будищев!

– Ну, Будищев так Будищев, – немного успокоившись, заявил граф. – На самом деле, я позвал вас вовсе не для того, чтобы обсуждать ваше происхождение.

– А для чего же?

– Я хотел бы поговорить о вашем будущем.

– Очень интересно. Прежде оно вас совсем не беспокоило!

– Дмитрий, я прошу вас! – примирительным тоном воскликнула Антонина Дмитриевна. – Выслушайте прежде.

– Хорошо, я вас слушаю.

– Видите ли, молодой человек. Как вы, вероятно, уже поняли, я навел о вас самые подробные справки и, признаться, нахожусь в некотором недоумении. Вы весьма отважно воевали, свидетельство чему – полный георгиевский бант на вашей груди. Оставшись в армии, вы наверняка сделали бы завидную для своего положения карьеру и, вполне вероятно, в ближайшем времени были произведены в офицеры. Но вы, по непостижимой для меня причине, предпочли остаться нижним чином.

– Все так.

– Поступив на завод Барановского, вы и там довольно быстро себя проявили, однако вскоре ушли и организовали собственное дело.

– И это правда.

– Ко всему вышеперечисленному, у вас явный талант ко всем этим новомодным техническим механизмам, гальванике и прочим вещам, в которых я, впрочем, совершенно не разбираюсь.

– Куда вы клоните?

– У меня есть к вам предложение, Дмитрий. Не хотели бы вы уехать за границу? Скажем, в Северо-Американские Соединенные штаты. Это молодое, но при этом весьма развитое в техническом отношении государство, к тому же сословные предрассудки не играют в нем абсолютно никакой роли. Вы с вашими способностями почти наверняка вскоре достигнете там успеха, какого у вас никогда не будет в России.

– А как быть с патриотизмом, ваше сиятельство? – криво усмехнулся Будищев.

– Прекратите, молодой человек! – поморщился граф. – Не надо выказывать чувств, которых не испытываете. К тому же я дам вам денег, на которые вы сможете открыть свое дело.

– Хотите откупиться?

– Мне кажется, глагол «помочь» звучит более уместно.

– Пусть так. И как сильно вы хотите мне «помочь»?

– Вы согласны?

– Я еще не слышал предложения.

– Десять тысяч рублей, и вы немедля покидаете Россию. Пароходы через океан ходят достаточно часто, так что…

– А на билет?

– Что?!

– Ну, билет-то, ваше сиятельство, тоже денежек стоит. Шутка ли в Америку сплавать!

– Хорошо, – остался невозмутимым Вадим Дмитриевич. – Я оплачу вам еще и билет. Вторым классом.

– Не пойдет.

– Но почему?! Впрочем, если настаиваете, пусть будут первый класс!

– Не в этом дело. Языка я английского не знаю.

– Научитесь, – начал терять терпение Блудов.

– Не, мне и здесь хорошо, – помотал головой Будищев.

– Послушайте, Дмитрий, – сочла необходимым вмешаться Антонина Дмитриевна. – Не отказывайтесь сразу. Прежде подумайте хорошенько.