Онлайн книга «Стрелок. Путь в террор»
|
– Ты что-нибудь знаешь об этом? – обеспокоенно спросила Искра, обернувшись к Крашенинникову. – Нет, – покачал тот головой, – но это многое бы объяснило. – Что ты имеешь в виду? – В последнее время Григорий и его друзья очень странно себя вели. Я даже хотел поговорить с ним, но не успел. – Святая невинность! – не удержалась от восклицания модистка. – Можешь думать что хочешь, – отмахнулся Ипполит. – А тут и думать нечего… – Помолчи! – бесцеремонно прервал ее адвокат. – Мы говорим не о них, а о тебе. Ты помнишь, в какой дыре я тебя нашел? И чем ты отплатила мне? Чем ты лучше любой продажной девки из грошового борделя? – Замолчите! – задохнулась от возмущения девушка. – Вы не смеете говорить мне такие вещи. Да, я работала день и ночь в этом мерзком городишке, обшивая чванливых купчих и их перезрелых дочек, но никто не смеет упрекнуть меня в том, что я делала что-то постыдное. По крайней мере, до встречи с вами. И если я и была любовницей, то только вашей, но теперь это, слава богу, в прошлом. А теперь убирайтесь отсюда, я не хочу вас более видеть! – А вы не забыли, что это я плачу за эту квартиру? Так что убираться придется вам, – милочка! – Что?! Да я лишней минуты не останусь здесь… – Замолчите! Вы! Оба!!! – почти закричала не выдержавшая их препирательств Искра. – Я не желаю присутствовать при подобных сценах и ухожу. Вы, Ипполит, пойдете со мной. У нас есть более насущные дела, чем это. – Да, вы правы, – пошел на попятный Крашенинников. – Мне очень жаль, что это произошло у вас на глазах, но сами понимаете, в подобных обстоятельствах я не мог… – Мне нет дела до ваших обстоятельств. Нам нужно идти. Из-за последних событий может возникнуть много проблем. – Простите, – неожиданно для самой себя спросила Геся. – Вы, верно, говорите о покушении на великого князя? – Вы тоже слышали? Только не о покушении, а убийстве. – А где оно произошло? – На Мойке, а что? – Нет, ничего, – помотала головой девушка и задумалась. – Теперь мы уходим, но позже вернемся к этому разговору. Едва за нежданными и не слишком приятными гостями закрылась дверь, взволнованная кухарка оказалась перед хозяйкой. – Как же это теперь, барышня, неужто уходите? – Подслушивала? – грустно усмехнулась модистка. – Впрочем, оно и к лучшему. Ничего не надо объяснять. – А куда? – Так ведь слышала, наверное. Замуж я выхожу. – И слава богу! Барышня вы хорошая, добрая, должно и вам в жизни счастье улыбнуться. Совет да любовь. Жалко только место терять. Еле-еле нашла, а теперь Ипполит Сергеевич как пить дать рассчитает. – Я бы предложила тебе пойти со мной, только еще сама не знаю, где мы будем жить и как. – Известное дело, – вздохнула кухарка. – Мужики они с нашей сестрой завсегда так, поманят, а мы уж и готовы на край света босиком. До чего же народ бессовестный – страсть! – Ты не ругаешь меня? – Да боже упаси! Оно же ясно было, что Ипполит Сергеевич на вас не женится, а другой после него может и не позариться. Так что коли зовут, так и рассуждать нечего. – Ты мне поможешь собраться? – Да куда же я денусь, барышня! Работа в мастерской, как и на всех других предприятиях Петербурга, начиналась чуть свет. Толком не проснувшийся Семка рано утром раскрыл двери для своих приятелей и, отчаянно зевая, наблюдал, как они расходятся по рабочим местам. – Чайку бы, господин мастер? – с дурашливой улыбкой спросил один из них. – Какой я тебе мастер, – пробурчал в ответ мальчишка. – А чай свой иметь надо! – Ну не жмись, сам, поди, голодный! – Ладно, – сдался Семен. – Колите лучину, сейчас воду вскипятим. – Сей момент, – повеселели мальчишки и бросились разводить огонь. Вообще, Дмитрий был совсем не против, чтобы его юные работники могли перекусить в мастерской, и даже покупал для этого продукты, из которых Анна каждый день готовила им изрядный котелок щей или каши. Однако к вечеру вся еда неизменно бывала съедена, и на следующее утро приходилось довольствоваться лишь пустым чаем. К тому же его юный заместитель считал, что прежде надо работать, а уж потом чаевничать. Но порядок порядком, а дружба тоже не последнее дело. К тому же есть действительно хотелось. Вода в помятом медном чайнике скоро забулькала, и Семка с торжественным видом высыпал туда точно отмеренную порцию сушеной китайской травы [74]. По мастерской тут же поплыл умопомрачительный аромат, сводящий с ума голодных мальчишек. Для большинства из них даже морковный чай был до сих пор недосягаемой роскошью, поскольку дома приходилось довольствоваться простым кипятком. Пока напиток настаивался, молодые люди приступили к дележке хлеба. Его с вечера осталось едва ли полфунта, что для них было не то что на один зуб, а скорее – на один нюх! Но тем не менее его аккуратно распилили суровой ниткой, чтобы всем досталось поровну, после чего Семен выдал каждому по маленькому кусочку колотого сахара. Если его положить за щеку, а потом пить маленькими глотками, то могло показаться, что весь чай сладкий, как у господ. Наконец, все было готово, и друзья приступили к чаепитию. Шумно прихлебывая, они наслаждались вкусом и ароматом горячего напитка, а черствый хлеб, право же, был ничуть не хуже пряников. Ну, почти. – Скусно, – блаженно сощурился самый младший из них – вихрастый Пашка. – Это точно, – согласились остальные. – А вы слышали, что вчера случилось? – неожиданно спросил чернявый Тимоха. – Чего? – Какие-то злодеи великого князя убили, вот! – Враки! – дружно загалдели мальчишки. – Вот вам крест! – Какого великого князя? – осторожно спросил напрягшийся Семка. – Дык этого, Алексея Александровича… – Откуда знаешь? – У меня дядя – извозчик! Он всю ночь господ катал, да от них слышал. Вернулся под утро да рассказал моим, а я уж не спал и все слышал. – Интересно, за что его? – спросил доевший свою порцию Пашка, озираясь, не осталось ли еще кусочка. – Известно, за что, – авторитетно заявил Тимоха. – Это турецкие шпионы. Никак простить не могут, что наши их разбили и балканских христиан освободили. Вот и злобствуют, басурмане! – Нет, – отозвался другой. – Батька говорил, что это баре хотят царя убить – за то, что он волю объявил. – Так то царя… |