Онлайн книга «Полет курицы»
|
…я выключил телефон, потому что не хотел его слышать, потому что я не хотел сказать лишнего, потому что он всегда был больше, чем просто пареньком из обслуги, на которого можно наорать… …я не отвечаю и просто иду следом. Почему бы и нет. Я должен починить кофеварку. Отвезти ее куда-нибудь. На завод. В магазин. Хоть куда-нибудь. Мне кажется, я сейчас расплачусь от этих тяжелых, как кусок урана, мыслей. Я слышу рядом разговор. Два женских голоса и один мужской. Мне хочется немного послушать, потому что это первые голоса за последние несколько минут, которые я могу расслышать и понять. – Странно, что ты не водишь. – Мужик, который крутит руль – это так сексуально. – Ага. Это так, словно он управляет тобой, словно трахает тебя, даже не прикасаясь. – Отлично. В таком случае, вам обоим следовало бы трахаться с таксистом Арменом, а не со мной. – Брат, – меня кто-то берет в охапку, пытается слегка придушить, и я делаю рывок, и мне предлагают остыть, и, вглядевшись, я понимаю, что это Миха. – Пугаешь меня, – пытаюсь засунуть руки в карманы и выпрямиться, но неизбежно раз за разом выстреливаю онемевшими пальцами мимо карманов. – Не ссы на пол – утонем! – Миха, кажется, смеется; он такой размытый, расфокусированный, неопределенный. – Короче, я провел анализ. – Анализ? – меня возмущает это слово. – Да, – Миху, видимо, это смешит. – Анал-изирующий проход сделал. Короче, с цивильными телками все уныло. Но нас с тобой скучать не оставят, так как я подготовил план «буэээ». Я думаю, самое время шлифануться. – Базара нет, – мой голос кажется мне стеклянным; дребезжащим; пустым. – Погнали в «виповку». Она тут особая – для правильных пацанов. Что-то мне в этой идее не нравится. Что не нравится-то? Устал – отдыхай! Нет, ты не прав. Погоди. У тебя же есть эта… На жопе шерсть, и та клоками! Уймись! Иди вон, присядь. В стене открывается дверь, которой здесь точно не должно быть, и я пугаюсь – не глюк ли это, но Миха проходит внутрь, и все становится ясно. Я захожу следом в стеклянную дверь, непрозрачную снаружи, и мы с Михой оказываемся в предбаннике, где вдоль стен стоят и курят задумчивого вида персонажи со странными прическами. Дым вьется, уходит вверх, в недры вентиляции. Кто-то сидит за столиком и курит огромный цветастый кальян. Я что-то хочу спросить насчет курения в общественных местах, старательно формулирую фразу, но меня уносит, вроде как, вслед за Михой вглубь помещения, и я пролезаю в какую-то дверь через занавески из какой-то мишуры. – Мишаня, – слышу свой плавающий голос; кажется, я потерялся. – Братан, ты такой уторчанный, – смеющийся, звенящий голос Михи. – А ты – нет? – Я – как стеклышко. Я – как стеклышко. Это какое-то хокку. Японский стих. Пять-восемь-пять. «Я – как стеклышко. На ветру болтаюсь тихо. Сраная моя жизнь!» – Сырок, – меня пробирает на хохот, и Миха грубо толкает меня, но я не опрокидываюсь, а сажусь на что-то средней жесткости. Или мягкости? Откуда вообще взялось это слово? – Но ведь рифмуется, понимаешь? – пытаюсь достучаться до Михи, но тот отходит куда-то, на ходу бросая «Ща все будет», а я не могу успокоиться. – Ты пойми, главное – задать уникальную форму, задать мысль, сформировать brand essence. А потом уже писать от нее планы маркетинга и продаж. Вижу, как Миха передает дамочке – как подсказывают включенные остатки мозгов – местной мамке, – тонкую пачку банкнот и говорит «Ну, ты понимаешь, Лелечка». «Конечно, милый. Полный пакет, как всегда. Отдыхайте. Шампусик будет через минуту». Миха приходит ко мне и садится рядом. Оказывается, я сижу на кожаном диване. – Че ты там задвигал про брэнды? – интересуется он. – Забудь. Это работа. Заводит даже на отдыхе. – Это хорошо. Значит, ты человек своего дела. А вот я все никак не могу определиться. – Ты ее знаешь? – киваю в сторону Лелечки. – Ее знают все, кому нужно ее знать. Удивительная штука, но стоило мне присесть – и опьянение спало, и мир стал четче, контуры объектов стали явными, да и Миха стал мне ближе и роднее. – Ладно. Давай-ка расслабимся. Каждый со своей. Выберешь? – На твой вкус, брат, – мне почему-то хочется заплакать; странное чувство повышенного комфорта и успокоения. – Ты только не суйся из «виповки», – с параноидальным видом говорит Миха. – Нам такими нельзя светиться. – Такими? Он ничего не говорит и машет рукой. Я почти уже плачу. Миха куда-то уходит. Берет двух каких-то девиц за задницы, разделенные по швам ниточками трусов, и просто пропадает. Одна задница черная, как шоколад «Милка». Вторая белая – как молоко «Тема». И что? – Пойдем, малыш, – почти шепчет мне в ухо голос, от которого все начинает шевелиться в штанах. Ну, я, конечно же, иду. Почему нет? Фрагменты помещений мелькают передо мной, как лошадки на детской карусели, не давая шанса сконцентрироваться ни на чем, и чем четче я ощущаю, как моя собственная рука на ходу залазит между ягодиц какого-то существа женского пола, тем меньше у меня шансов понимать, где я нахожусь. Все содержимое моего черепа наполняется одними лишь абстрактными чувствами, среди которых превалирует фильтрованное, незамутненное желание секса. Туман рассеивается, когда я снова сажусь. На мне расстегивают рубашку, и я зачем-то снимаю одну запонку с рукава. Меня обслуживает девочка в прозрачной черной кружевной ночнушке с шикарной, хотя и явно силиконовой грудью, черными волосами и карими глазами. Меня несколько смущает ямочка на ее подбородке и тот факт, что она выглядит немного старше меня, но это все мелочи. Девочка шикарна. В моей руке оказывается бокал. Видимо, шампанское. Во всяком случае, это бокал для шампанского. Выпиваю залпом. А где вкус? Что за «российское» вы мне подсунули? Влажный язык путешествует по моей груди, по животу, который я намеренно напрягаю, чтобы сучка чувствовала не только крепкий стояк, но и пресс – хотя, какого черта эта может быть интересно проститутке, да и вообще нынешним телкам, которые чаще щупают твой кошелек, чем член? – и его путешествие понемногу начинает надоедать. – А снять с меня штаны не входит в твою компетенцию? – выдаю с желчью в голосе – Ах, да ты шутник, – хихикает и тянется уже, наконец, к напряженной ширинке. |