Книга Унция или Драгоценное Ничто, страница 44 – Андрей Морсин

– Я-то? Конечно могу, – пузан подпёр ладонью щёку. – И?

– Мы установили место, где Птица поёт! – Пуп потряс «Атласом». – То самое, откуда летят по миру её лучи!

Жабон ничего не сказал, только моргнул.

– О, это место не единственное, – профессор самозабвенно перебирал свои надежды. – Но в нашем случае есть возможность зафиксировать волшебные лучи!

– Что вы имеете в виду, «зафиксировать»? – циркач кивнул на диван.

– Принять лучи и сохранить их, – Пуп послушно сел. – А потом подвергнуть лабораторному анализу, используя спектрометр и другие приборы, которые я изобрёл.

– А для чего это нужно, – Жабон зевнул, – сохранять и анализировать?

– Как для чего? – удивился Якоб. – Чтобы создать целебное средство, эдакий эликсир света. Если у кого-то на душе вдруг станет темно, то мы сможем ему помочь, сделать так, чтобы вновь посветлело!

На Жабона вновь напал кашель, и на этот раз он выплюнул ржавый револьвер. Пуп подождал, пока револьвер вернётся на место, и продолжил:

– Если кто-то решит, что жизнь ужасна и страшна, что надеяться больше не на что, мы сразу окажем такому человеку помощь! И малой капли нашего средства будет достаточно, чтобы в два счёта рассеять все тёмные мысли! – он радостно улыбнулся. – Понимаете, о чём я?

Жабон ещё боролся с кашлем, который глухо булькал у него в животе, и махнул платком, приглашая говорить дальше.

– Получив наше средство, такой разуверившийся в жизни человек сможет заглянуть дальше своих страхов, за самые горизонты души и увидеть там, вдали, волшебное сияние крыла, сияние надежды! А прозрев и напитавшись светом, уже и сам сможет освещать путь другим несчастным, тёмным душам. Видите, как славно, если мы создадим такое средство. Но главное – уловить достаточно лучей!

– А как именно вы собираетесь их улавливать? – циркач кашлять перестал, но вместо привычного фальцета заговорил басом. – Расскажите всё по порядку, так, будто рассказываете первый раз!

Пуп с удивлением на него уставился, но потом вспомнил, что всё происходящее – один длинный фокус, и настало время очередной репризы.

– Итак, – он постарался говорить чётче, – я, с помощью органа, введу координаты объекта в пустоскоп и подключусь к нему шлангом. Затем эфирная гондола отнесёт нас в назначенное место. В данном случае, это сердце человека, находящегося на острове в Атлантическом океане, в сердце, где поёт Птица!

Жабон поменял позу, подперев ладошкой другую щёку:

– А почему вы сказали «нас»? – уставился на Пупа глазками-точечками. – Вы что же, будете путешествовать не один?

В латах рыцаря снова задвигалось и загремело, а профессор прищурился на вершины Альп за окном:

– Да! Только двое, находясь вместе, могут полноценно принять лучи и столь же полноценно их сохранить.

– Что вы говорите! – к Жабону вернулся прежний голос. – Как я об этом не подумал…

Он вылез из-за стола и попрыгал к латам, внутри которых продолжало стучать и звенеть. Сняв со скафандра шлем, толстяк перевернул рыцаря вверх ногами и вытряхнул свою тросточку. После чего, прямо на глазах у изумлённого Пупа, проделал с ней то же, что с клавишами и револьвером.

За окнами потемнело, словно прикатило солнечное затмение, а Жабон пулей вылетел из кабинета.

– А как же координаты? – крикнул вдогонку профессор. – Вы же на них даже не взглянули!

– Ещё взгляну! – донеслось из коридора, причём «ещё» прозвучало фальцетом, а «взгляну» – баритоном.

Послышалось низкое, утробное клокотание, перешедшее в громовой раскат, а Пуп пожалел несчастного циркача, у которого от всех его фокусов, очевидно, схватило желудок. «Ну, ради моей скромной персоны не стоило глотать пистолет», – подумал он, открывая «Атлас», где красным карандашом были отмечены координаты сердца.

Он, однако, не успел насладиться их созерцанием, потому что в кабинет бодрой походкой вошёл прежний Ногус.

– Иеронимус! – профессор выронил тетрадь на пол. – Вы уже вернулись?

– Откуда? – удивился маг.

– Но господин Жа… богус сказал, что вас нет!

– Кто? Какой ещё «Жабогус»?! – Ногус округлил ноздри.

– Ваш ассистент, гм… соучредитель, – Пупу стало не по себе, словно на него навели двустволку. – Он сказал, что его настоящее имя Ногус, а Жабон – псевдоним, и что всё это – один длинный фокус, и…

Лицо Иеронимуса стало цвета парного молока, а потом задрожало, будто молоко вскипело, а затем потемнело, словно туда обильно плеснули какао. Он сжал кулачки и отбежал к окну, за которым, напротив, прояснилось. Маг хотел что-то сказать, но слова застревали у него в горле и там боролись друг с другом, отчего его лицо дёргалось и кривилось, а сам он кряхтел, пыхтел и попискивал.

Пуп не знал, бежать ли ему за водой или аплодировать этому очередному перевоплощению. Но, скоро физиономия фокусника стала обычной, бесцветной, подёргивание щёк прошло, а кулачки разжались.

– И что вы ему сказали? – спросил он.

– Ничего определённого, – профессор раскрыл «Атлас», – Жаб… гм… он даже не взглянул на карту.

Ногус взял тетрадь и принялся её рассматривать. А Пуп отошёл к окну, обнаруживая дирижабль на прежнем месте.

– Но здесь указаны координаты какого-то холма и ольховой рощи. А где же крыло?

– Это одно и то же, – Якоб рассматривал дирижабль.

– Не понимаю, как роща и крыло могут быть одним и тем же?

– Для моего сердца могут, – он вернулся к столу. – Мне и в голову не пришло, что для вашего будет как-то по-другому.

Ногус отложил «Атлас» и вытащил из ящика кожаную папку с золотым вензелем, которую торжественно вручил Пупу. На бумаге с водяными знаками, каждое под своей циферкой, значились задачи, о которых прежде шла речь. Под первым номером – создание проектора-рефлектора, под вторым – дубликата пустоскопа, за ними шли ускоритель гондолы большой вместимости и новый генератор случайных нот. Часть задач имели пометку «исполнено». Список завершала циферка «семь», напротив которой было пусто.

– А я под седьмым номером ничего не вижу, – сообщил Якоб.

– Не видите, потому что эту задачу я установлю в невидимом мире, – пробасил Иеронимус.

Такой ответ учёного удивил, – программа путешествия всегда задавалась заранее, однако он решил поговорить об этом внизу, в лаборатории.

– Что-то «дубликат» не похож на ваш деревянный гардероб, – сказал Ногус, разглядывая новый пустоскоп. – Бережёте лес? – открыл дверцу из нержавеющей стали.

Пупу в этих словах послышался скрытый смысл, но знать о его разговоре с дриадой маг не мог.

– У вас на кухне меняли холодильный шкаф, – он почесался за пазухой. – К тому же, здесь лучше звукоизоляция – не будете отвлекаться во время эфирных экскурсий.