Книга Рожденная второй, страница 41 – Эми Бартол

– Твой канал транслировал, как ты тренировалась, ела и училась – почти все о твоей жизни, но мы ни разу не заглядывали к тебе в комнату.

– Все, что ты видел, и была моя комната. То есть мои комнаты. Мне отвели целое крыло Дворца Мечей.

Мы выходим из раздевалки и идем мимо рядов капсул к сердцевине, запрыгиваем на подножку лицом друг к другу, и нас уносит вниз.

Хоторн склоняется ближе.

– Каково это было?

– Одиноко. Временами я думала, что если со мной никто не заговорит, я просто сойду с ума. Иногда казалось, я призрак, и меня замечают только видеодроны. А теперь такое ощущение, что меня наконец видят все и никак не отведут взгляд.

Мы сходим на тренировочной палубе. Ее периметр опоясывает беговая дорожка. Когда мы с Хоторном проходим мимо солдат, те умолкают и таращатся на меня.

– Понимаю, о чем ты, – говорит Хоторн. – Это ненадолго. Полк привыкнет к тебе, а потом и внимание обращать перестанет.

Первые четырнадцать миль мы с Хоторном бежим в ногу. Здорово размяться после нескольких дней вынужденного простоя. Я не тренировалась нормально с тех пор, как покинула Дворец Мечей, – с тех пор, как потеряла Дюну. Мы обгоняем других бегунов, но нас никто не обходит. На последней миле Хоторн вырывается вперед. Я стараюсь его догнать, но это невозможно, и в итоге он опережает меня на сто ярдов. Ради приличия на финише он старательно изображает одышку. У меня колет бок.

– Ты ведь нечасто проигрываешь? – спрашивает Хоторн.

– Кажется… ты легко… меня победил. – Я перестаю изображать невозмутимость и, прихрамывая, плетусь по дорожке, уставясь в потолок. Задыхаюсь так, будто вот-вот умру. – На последней миле… я чуть не сдохла.

Хоторн с лицом, влажным от пота, подает мне полотенце.

– Пошли, кое-что покажу. – Он ведет меня на другую сторону палубы. – Мы рядом с Вахаллинским морем. Полетим низко, почти у воды. Чувствуешь – спускаемся?

Сделав знак подождать, Хоторн подходит к дверце отсека, открывает ее и сдвигает в сторону, блокируя от закрытия крючком. В проем врывается шквал воздуха. Хоторн протягивает руку. Я медленно придвигаюсь к нему. Вихрь срывает резинки с моих волос, и те свободно развеваются на ветру. Гул стоит такой, что нужно кричать, чтобы тебя услышали, поэтому я даже не пытаюсь. Хватаюсь за руку Хоторна и крепко держусь. Жадно изучаю проплывающий под нами мир. Кажется, годы жизни потрачены зря, ведь мне ни разу не удалось побродить по таким вот зеленым лугам с пасущимися овцами.

Корабль пролетает над скалой, земля резко обрывается. Внизу колышется, словно дышит, море. У него какой-то первородный запах, и мои глаза наполняются слезами, словно подсознание помнит, каково плавать в этих глубинах, в этом необъятном просторе.

Хоторн хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь; по моим щекам струится влага. Он вытирает ее, затем берет меня за руку и закрывает дверь.

– Это было… – Слов я не нахожу. – Спасибо.

– Здорово с кем-нибудь разделить эти ощущения.

Я киваю; в горле все еще стоит ком.

– Пошли, я хочу в душ, – зовет Хоторн. Удивленно округляю глаза. – Да не вместе же!

Мы возвращаемся в Черную секцию.

– Приходилось носить боевую броню? – спрашивает Хоторн у моего шкафчика.

Я отрицательно качаю головой.

– Хорошо. Когда примешь душ, надень это. – Он показывает на черную обтягивающую футболку и легинсы, которые носят под доспехами. – Я покажу, как правильно облачаться в броню.

Хоторн уходит. Беру шампунь и кондиционер, которые выписала для меня Эмми, с общей полки – бритву и крем для бритья, полотенце. Потом иду следом за Хоторном. Оказывается, его шкафчик – через пару рядов от моего. Я заглядываю за угол. Хоторн снимает влажную от пота футболку. Широкие плечи и развитые мышцы спины говорят об интенсивных тренировках. Кожа у него – само совершенство. Спортивные брюки низко сидят на узких бедрах. Так низко, что видны две ямочки чуть выше круглой задницы. С пылающими щеками отшатываюсь назад.

Прав Хоторн. Я и в самом деле странная. Жаль, что у него нет мерзких бородавок!

В такое время отыскать пустую душевую несложно. Запираюсь внутри, снимаю одежду и, просканировав метку, включаю воду. У меня всего пять минут. Увы, их недостаточно. Я успеваю побрить только одну ногу, и то заканчиваю уже без воды. Промокнув волосы полотенцем, оборачиваюсь влажной тканью, выхожу из душевой, бросаю грязную одежду в отстойник и принимаюсь распутывать мокрые волосы.

Напротив шкафчиков расположены ряды раковин. Выдавливаю пасту на зубную щетку и начинаю чистить зубы. На панели возле зеркала расположены две кнопки с табличкой «сушилка». Я нажимаю верхнюю, и меня обдувает теплым ветром. Сушу волосы, расчесывая их пятерней, а те превращаются в мягкие кудри. На полке позади замечаю бритвы и крем для бритья. Беру новую бритву и собираюсь закончить начатое.

Все принадлежности раскладываю на краю раковины. Волосы я перебрасываю на другую сторону, чтобы они сохли дальше. Локоны тем временем почти распрямились. Все еще с зубной щеткой во рту наношу немного крема на лодыжку и провожу по ней бритвой. Не поднимая глаз, ополаскиваю лезвие в раковине и продолжаю свое занятие. Возле меня останавливаются большие ноги. Убираю с лица волосы и вижу, что пришел Хоторн. Он стоит передо мной в одном лишь полотенце на бедрах – такой красивый, что подгибаются колени.

– Что ты делаешь? – интересуется он.

– Жубы тищу, – отвечаю я с полным пены ртом.

Позади Хоторна стоят несколько бойцов, таращась на меня во все глаза.

Я сплевываю пасту.

– В чем дело? – спрашиваю Хоторна, глядя на него в зеркало.

– Что это ты такое делала бритвой?

– Ноги брила. Воска здесь нет, поэтому…

– Я думал, только девицы из Алмазов бреют ноги. Модели всякие или светские красотки, но не солдаты.

– Здесь никто не бреет ноги?

– Я точно не брею, – качает головой Хоторн, – Хэммон тоже.

Он выдавливает пасту на щетку, разворачивается и видит ребят, которые все еще на меня пялятся.

– Представление окончено, – хмуро сообщает он. – Валите куда шли.

Парни гогочут, советуя ему расслабиться, толкают друг друга и только потом уходят.

– Ну… – смущенно бормочу я, – дома у нас было заведено по-другому. Все женщины брили ноги и подмышки или удаляли волосы воском. Так принято у аристократов. Считаешь, это отвратительно?

– Нет.

– Но ведь те парни так считают?!

Жаль, никто мне об этом не сказал, я бы не стала выставлять себя идиоткой.

– Розель, ты вошла у них в первую пятерку, – говорит он, показывая на парней. – Скорее всего, и так была там, но теперь уж верняк – ты номер один.