Книга Дворец любви, страница 18 – Джек Вэнс

– О Виоле Фалюше.

Наварх заморгал:

– Интересная тема, но при чем тут я?

– Вы знали его как Фогеля Фильшнера.

– Гм… Ну да. Вообще-то, об этом мало кто знает. – Наварх подлил еще вина. Рука его дрожала. – Чего именно вы хотите?

– Информации.

– Я бы предпочел, – неожиданно взвился Наварх, – чтобы вы получили информацию из первых рук.

Джерсен согласно кивнул:

– Совет хорош, если знаешь, где искать. На Краю Света? Во Дворце Любви?

– Нет. Он здесь, на Земле. – Вся любезность поэта испарилась, он хмурился в раздражении.

Джерсен откинулся на стуле. Его сомнения и неуверенность исчезли.

Фогель Фильшнер и Виоль Фалюш – одно и то же лицо. Здесь, перед ним, сидел человек, который знал обе личины.

Наварх же становился все более агрессивным.

– Есть множество людей куда более интересных, чем Виоль Фалюш.

– Откуда вы знаете, что он на Земле?

Поэт презрительно хмыкнул.

– Откуда знаю? Я – Наварх! – Он показал на облачко дыма в небе:

– Я вижу это и знаю. – Потом кивнул на мертвую рыбу, плавающую кверху брюхом:

– Я вижу это и знаю. – Наконец поднял бутыль с вином и поглядел сквозь нее на солнце. – Я вижу это и знаю.

Джерсен молчал, озадаченный.

– Я не собираюсь критиковать вашу теорию познания, – нашелся он наконец. – Я просто не понимаю ее. У вас есть более достоверные сведения о Виоле Фалюше?

Наварх попытался приложить указательный палец к носу, но промахнулся и ткнул себя в глаз.

– Есть время для бравады и время для осторожности. Я до сих пор не знаю, какую цель преследует публикация статьи.

– Это будет обвинительный документ, строго объективный, без передержек.

Пусть факты говорят сами за себя.

Наварх скривил губы:

– Опасное предприятие. Виоль Фалюш – самый чувствительный человек в мире. Помните принцессу, которая почувствовала горошинку под сорока перинами? Виоль Фалюш может услышать даже фальшивую нотку в ежеутренних песнопениях к Кальзибе. С другой стороны, миры меняются, ковер знаний развертывается. У меня нет причин быть благодарным Виолю Фалюшу.

– Вы полагаете, что его личность носит негативный характер? – пробормотал Джерсен.

Наварх забыл об осторожности. Он отхлебнул вина и вскинул руку в величественном жесте.

– Очень негативный. Будь я у власти, какое наказание я мог бы придумать? – Он откинулся на стуле, вытянул костистый палец, словно указывал на поверженного врага, и размеренным, сухим голосом судьи произнес:

– Погребальный костер, высокий, как гора. На верхушке – Виоль Фалюш. Платформа окружена десятью тысячами музыкантов. Единым взглядом я вызываю пламя. Музыканты играют, пока их мозги не начинают вскипать, а инструменты – плавиться. Виоль Фалюш поет сопрано… – Поэт подлил еще вина. – Потрясающее зрелище, но едва ли мои глаза насладятся. На худой конец пусть эту мразь утопят или отдадут на растерзание львам.

– Вы действительно очень хорошо знакомы.

Наварх кивнул. Его взгляд блуждал в прошлом.

– Фогель Фильшнер читал мои стихи. Юнец с воображением, хоть и без ориентиров. Как он изменился, как распространился! Он добавил власть к воображению. Теперь он великий художник.

– Художник? В какой области?

Наварх отмел вопрос, как не стоящий внимания.

– Он никогда не смог бы достичь теперешнего положения без таланта, без чувства стиля и пропорций. Не смейтесь! Как и я, он простой человек с ясными целями. А вот вы… вы сложная и опасная личность. Я вижу в вашем мозгу темное пятно. Вы землянин? Нет, не говорите мне ничего! – Наварх замахал руками, словно отбрасывая любой ответ, который мог придумать Джерсен. – В этом мире уже слишком много знания, мы используем факты и пренебрегаем чувствами. Факты – фальшивка, логика – пустышка! Я знаю лишь одну систему познания – чтение стихов!

– А Виоль Фалюш тоже поэт?

– Он не слишком силен в обращении со словами, – проворчал Наварх, не желающий возвращать беседу в обыденное русло.

– Когда Виоль Фалюш посещает Землю, где он останавливается? Здесь, с вами?

Наварх удивленно уставился на Джерсена:

– Нелепая мысль.

– Так где же?

– Там, тут, везде. Он проникает повсюду, как воздух.

– Как вы разыскиваете его?

– Я никогда не делаю этого. Иногда он меня находит.

– И когда он это сделал в последний раз?

– Недавно. Да, да, да. Может, хватит? Почему вы так интересуетесь Виолем Фалюшем?

– Странно, что факты имеют значение для вас, – усмехнулся Джерсен. – Но это не секрет. Я представляю журнал «Космополис» и хочу написать статью о жизни и деятельности Фалюша.

– Хм… Он жутко тщеславен, этот Виоль Фалюш. Но почему бы вам не задать все вопросы ему самому?

– Я бы не прочь. Но как познакомиться с ним?

– Нет ничего легче, – фыркнул Наварх. – Если вы уплатите некоторую сумму.

– Почему бы нет? Я получаю деньги на непредвиденные расходы.

Наварх вскочил, неожиданно исполнясь энтузиазма.

– Нам нужна красивая девушка, молодая, веселая. Она должна проявить некоторую восприимчивость, страсть, настойчивость. – Он огляделся, точно в поисках потерянной вещи. В доке сидела замарашка, которую Джерсен видел вчера. Наварх сунул пальцы в рот, резко свистнул и жестом приказал ей подняться на палубу. – Эта подойдет.

– Это веселая восприимчивая девушка? – удивился Джерсен. – Она больше смахивает на беспризорника.

– Я слаб и скрытен, – хихикнул поэт, – но я – Наварх. Хоть я и стар, женщины расцветают от моего прикосновения. Посмотрите!

Девушка поднялась на борт брандвахты и молча выслушала программу Наварха.

– Мы идем обедать. Расходы ничего не значат, мы выбираем все самое лучшее. Оденься как следует, не забудь о драгоценностях, умастись благовониями. Это богатый джентльмен, наилучший из людей. Как вас зовут? Я запамятовал.

– Генри Лукас.

– Генри Лукас. Ему не терпится развлечься. Иди, подготовься.

Девушка пожала плечами:

– Я готова.

– Ты прекрасна и в этом, – согласился Наварх. – Побудь с ним, пока я посоветуюсь с зеркалом. – Он глянул на небо:

– Желтый день, ночь желта. Я буду в желтом.

Наварх препроводил гостей в каюту, вся обстановка которой состояла из стола, двух кресел резного дуба и полок с книгами, украшенных статуэтками и вазой с несколькими стебельками ковыля. Он притащил из кабинета вторую бутыль вина и водрузил на стол вместе со стаканами. «Пейте!» Затем поэт исчез. Джерсен остался с девушкой и оглядел ее с головы до ног: все та же черная юбка, рубашка, тоже черная, с открытым воротом, сандалии, ни драгоценностей, ни макияжа, вопреки земной моде. Черты лица правильные, но волосы по-прежнему растрепаны. Или абсолютно глупа, или ко всему безразлична. Джерсен, повинуясь импульсу, взял щетку Наварха и принялся расчесывать ей волосы. Девушка взглянула на него и опустила ресницы, отрешенная, спокойная. Что делается у нее в голове? Такая же полоумная, как Наварх?