Книга Игрушка для мажора, страница 23 – Карина Рейн

Хмурюсь, потому что прежде не видел Климова в таком виде — обычно он петросянит и подкалывает всё живое вокруг.

— В чём дело, Клим?

Друг тоже хмурится и переводит взгляд на своё мутное отражение на стойке.

— Чёртовы бабы…

Мои брови удивлённо взлетают вверх.

— С каких это пор у тебя проблемы с девушками?

— С тех самых, как одна язва с периметра поселилась под моей крышей, — бурчит себе под нос, ноя всё равно слышу.

Выходит, не только у меня проблемный аккомодант.

— Тоже выносит мозг?

— Я ей так и сказал, — хмыкает Марк. — Она ответила, что в моей голове нет ничего, что можно было бы оттуда вынести.

Ржу, потому что согласен с девушкой, но вслух говорю другое.

— И как же ты спустил ей с рук такое?

Марк снова сводит брови.

— Она меня безмерно бесит, но я уважаю её за то, что она не боится высказывать мне правду в лицо — такого больше никто не делает. Конечно, я довожу её до слёз при каждом удобном случае, потому что она не должна знать, что имеет надо мной власть, но всё же я её уважаю.

Хмыкаю и опускаю глаза к бокалу с ромом; янтарная жидкость переливается в свете неоновых софитов, меняя цвет, и почему-то напоминает мне глаза Вари — они тоже темнеют, когда она начинает злиться. Залпом осушаю бокал и с грохотом опускаю его на барную стойку.

Чёртова девчонка и здесь не оставляет в покое.

Осматриваюсь по сторонам, но Терского нигде не видно, хотя он и не был никогда любителем ходить по клубам; это мы с Климом постоянно зависали то в «Джокере», то в «Спайдере», а Ян предпочитал сидеть дома и изучать стены или книги. Никто не мог понять, в кого он такой: его отец в его возрасте был сорвиголовой, а мать не отставала, так что друг был белой вороной даже в собственной семье, не говоря уже про сверстников.

Не от мира сего.

— Ты-то что здесь забыл? — запоздало спохватывается Клим. — Тебя ж обычно хрен вытащишься культурно отдохнуть.

Фыркаю — где Марк и где «культурно»?

— Скажем так — не тебе одному досталась язва с периметра.

— Понял.

Мы пару минут молча пьём; мой мозг уже начинает отключаться, но до Климова мне всё равно далеко: он уже дошёл до нужной отметки и принялся выискивать жертву на вечер.

— Эй, как тебе вон та, в красном? — интересуется, хищно улыбнувшись.

Бросаю взгляд в зеркало на девушку, в сторону которой указал Марк; она реально «что надо», и в любой другой день я бы сдёрнул её прямо у друга из-под носа, но сегодня мне хотелось тупо утопить злость в алкоголе.

— Я в любом случае пас, но ты дерзай.

Марк допивает вискарь и двигает пустой бокал бармену.

— Да кто бы её тебе отдал, Поляков! Эта красотка моя.

Безразлично пожимаю плечами — пофиг.

Не знаю, сколько сидел у барной стойки — помню только, что девочка в красном после нескольких попыток подкатить подпустила-таки к себе Клима и пошла с ним наверх — в вип-зону; я провожал их взглядом, но вместо них почему-то видел себя и Варю. Это заставило меня бухать ещё больше, потому что я не хотел видеть её лицо даже в мыслях.

А оно как специально бесило, мелькая перед глазами.

Ближе к четырём утра я всё-таки выполз из бара и сел в такси, которое вызвал бармен; всю дорогу до дома я периодически отключался, так что водителю пришлось меня тормошить во дворе дома. У отца в кабинете горит свет — это я вижу даже от входа сквозь матовое стекло, потому что его кабинет находится на втором этаже прямо возле лестницы. Я настолько в хлам, что не рискнул подниматься в свою комнату мимо отца — он не упустит случая прочистить мне мозги — так что я просто иду в комнату Вари.

Девчонка спит, но как только я врезаюсь в её шкаф, не удержавшись на ногах, она моментально просыпается — вскакивает на ноги, испуганно включает свет и пытается понять, что происходит.

— О, ты не спишь, — киваю. — Отлично. Мне нужна твоя помощь — ты должна меня прикрыть. — Малышка брезгливо морщится — учуяла моё состояние. — Если отец увидит меня — мне крышка!

— А меня это волнует, потому что… Погоди-ка — меня это ни черта не волнует!

Хмурюсь — вот же упрямая.

— Это не просьба. — Падаю на кровать, несмотря на её смешные попытки выпихнуть меня оттуда. — Ты можешь мёрзнуть на полу или лечь рядом — выбирай.

— Уж лучше спать в конуре с собаками, чем с тобой.

Хочу сказать ей, что сомневаюсь, но язык завязался узлом; в конце концов, она большая девочка и сама найдёт, где спать, так что я просто проваливаюсь в сон.

1 сентября 2019 года, воскресенье

Череп немилосердно трещал, покрывая меня трёхэтажным матом, и, в общем-то, я его прекрасно понимал. В ушах стоял такой жуткий писк практически до ультразвука; им бы запросто можно было разбивать бокалы — странно, что мои барабанные перепонки ещё не взорвались.

— Какой же ты придурок, — слышу бурчание Вари справа и поворачиваю голову.

Она вытирала полотенцем мокрые волосы и ворчала, не закрывая рта, а мой мозг и желудок просили её заткнуться и пощады.

— Можешь ты заглохнуть! — стону, накрывая лицо одеялом.

Чтоб я ещё хоть раз нажрался в дрова…

— А ты не охренел? — повышает голос. — Мало того, что из-за тебя мне пришлось спать на полу — весьма немягком, должна заметить! — так ты ещё и хамишь с утра пораньше! Ты, кстати, должен меня на встречу с одногруппниками отвезти, помнишь?

Твою медь…

Она продолжает что-то говорить, но я не слушаю — к горлу подкатывает тошнота.

— ЯРОСЛАВ!

Дёргаюсь, потому что девчонка шмякнула меня подушкой по дико звенящей башке.

— Жить надоело? — бурчу.

— Ты меня совсем не слушаешь!

— Слушаю.

— Ну и что я сказала?

Пытаюсь не ржать, когда отвечаю:

— Что-то где-то и машина.

— Какой же ты засранец!

Фыркаю.

— Тоже мне новость.

— Послушай, чего тебе надо от меня? — вдруг вздыхает. — Я тебе ни разу и слова против не сказала — так почему ты ведёшь себя так со мной? Даже то столкновение в коридоре — и то вышло не по моей вине, потому что ты запросто мог меня обойти. Так и скажи, что тебе захотелось почувствовать себя важным!

— Только не начинай выяснять отношения! — взрываюсь, откидывая одеяло и возвращаясь в вертикальное положение. — Ты не в том положении, чтобы возражать.

— Знаешь, я считаю, что стала тебе небезразлична — потому ты и не можешь оставить меня в покое!