Книга Игрушка для мажора, страница 35 – Карина Рейн

Чёрт, да я бы лично её на него посадил!

Вскакиваю на ноги, потому что для меня это слишком, и снова возвращаюсь к ней, наклоняясь к её лицу; но она действительно дышит, и я опять нарезаю круги, пока не спотыкаюсь о брошенные кеды.

— Твою ж налево, — вырывается ругательство, и я отшвыриваю кеды в противоположный угол. — Взять бензин и сжечь всё к чёртовой бабушке вместе с дядиной дочерью…

В отличие от меня, у Вари в комнате всегда чисто; конечно, там особо негде наводить бедлам, но лично я смог бы сделать это и на одном квадратном метре. Меня никогда не парило, что у меня свалка вместо комнаты, но, наверно, в один прекрасный день все доходят до этого — когда обстановка начинает раздражать. Хотя я понятия не имею, как всё это разгребать, так что мне реально было бы проще всё нахрен спалить из огнемёта. Перевожу взгляд на кучу джинсов вперемешку с футболками — такими темпами она скоро станет выше Эвереста и вышвырнет меня из собственной комнаты. И не особо удивлюсь, если окажется, что в центре этой джинсовой вселенной зародилась жизнь.

Варя стонет, и я поворачиваюсь к ней слишком резко, забыв, что здесь каждый шаг может стать последним, поэтому растягиваюсь на паркете, стаскивая запутавшуюся в ногах зарядку от ноута.

— Не комната — грёбаная камера пыток в «Форт Боярде»…

Подхожу к кровати и сажусь на край; Варя просто меняет положение, но при этом ей явно больно, иначе она бы не скулила как побитый пёс. Перекладываю подушку под её головой, и она сразу успокаивается, а я прикладываю ладонь к её лбу.

Горячий. Кажется, у неё температура, но это нормально?

— Варя? — легонько тормошу её за плечо. — Ты меня слышишь?

Она снова едва слышно скулит, и я тру ладонью лицо, пытаясь не злиться, потому что это всё равно, что разговаривать с младенцем, который не может объяснить, какого хрена плачет. А у меня опыта ухода за упавшими с лестницы — да вообще за больными — ноль целых, ноль десятых. Пару секунд думаю, что делать, но понимаю, что сам точно не смогу ей помочь.

Отличная из меня нянька, короче. Высший класс.

Спускаюсь на кухню — тётя Валя наверняка шарит в таких вопросах, а разговаривать с матерью не стану, даже если буду сам подыхать; женщина как раз готовит что-то новенькое, пахнет ванилью и корицей, и я ловлю себя на мысли, что Варе точно понравился бы запах.

— Как наша девочка? — замечает меня тётя Валя и с тревогой всматривается в моё лицо.

Ну о’кей, в этом доме два человека, о которых я готов заботиться.

— Не знаю, она стонет, а я не в курсе, что делать, — ерошу волосы на голове и чувствую себя последним дебилом.

И я ещё думал переехать и жить отдельно? Да я шнурки сам с трудом завязываю!

Ладно, со шнурками я погорячился, но в любой похожей на эту ситуации точно вряд ли справлюсь.

— Врач оставлял тебе какие-нибудь лекарства?

— Да, но Варя без сознания.

Валентина закатывает глаза.

– Всему тебя учи.

Она прихватывает с собой стакан воды и велит идти за ней — как будто я тут на распутье, мать его… Мы поднимаемся в мою комнату, и тётя Валя первым делом берёт в руки рецепт — внимательно читает и вытряхивает из баночки одну таблетку. Оказывается, они шипучие и растворяются в воде — что она и делает.

— А как вы… — чешу затылок, но женщина цыкает.

— Варя, детка, — наклоняется к девушке и легонько приподнимает ей голову. — Нужно выпить лекарство, дорогая, давай.

Она прикладывает стакан к её губам и понемногу вливает ей в рот, а Варя глотает, наверно, на инстинктах; и когда половина стакана оказывается выпита, Валентина укладывает девушку обратно.

— Через час дашь ей выпить снова, понял? — хмурится. — Если эта девочка ещё раз из-за тебя пострадает — я с тебя три шкуры спущу! И что это за свинарник у тебя творится?!

Теперь мой черёд закатывать глаза и пинать сваленные в кучу вещи.

— Если это случится, я лично собственную задницу надеру, — серьёзно киваю. — А за вещи не надо читать мне нотации, я и так устал.

— Манеры — лицо мужчины, — тычет в меня указательным пальцем, и мои брови удивлённо взлетают вверх.

— Вы что, серьёзно процитировали мне отрывок из «Кингсмана»[1]?

Кухарка улыбается.

— Дети на выходных смотрели, вот фраза и прицепилась.

Махнув рукой, она выходит, оставляя меня с Варей наедине.

На часах почти одиннадцать — детское время; я привык ложиться не раньше трёх утра, а в этот раз мне ещё и за Варей ухаживать, так что я вообще спать не планировал. И то, что я не могу быть с кем-то в одной кровати — особенно, если этот кто-то Варя — не натворив при этом чего-нибудь, за что потом придётся извиняться, здесь ни при чём. Максимум, что я мог — это просто лежать на второй половине кровати на приличном расстоянии, чтобы случайно не задеть.

Ну и неслучайно тоже.

Уже не было секретом, что у меня на почве девчонки поехала крыша, и фиг знает, что взбредёт в голову рядом с ней, так что лучше держаться подальше. В двенадцать я даю ей лекарство второй раз; если бы знал, что это будет настолько… странно по ощущениям, оставил бы её на попечение тёти Вали и просто навещал бы. А так, укладывая её обратно, я чувствую себя идиотом, который влез не в своё дело, а включать обратку уже поздно.

Чтоб я ещё хоть раз…

— Яр… — тихо выдыхает Варя.

Чёрт, я что, заснул? Потому что когда смотрю на девушку, её глаза по-прежнему закрыты, так что я либо заснул, либо померещилось.

Уже мозги троит из-за её присутствия.

Пробираюсь в противоположный конец комнаты и падаю в кресло; Варю нужно будет выслать отсюда сразу, как только она оклемается, хотя я почти уверен, что она сама уйдёт, когда очнётся — она ведь не выносит мою компанию так же, как и я её. Раньше я никому не позволял называть себя Яром — бесит этот вариант имени — но ей почему-то позволяю.

И что самое дикое — в её исполнении мне это нравится.

— Ярослав, — снова слышу её голос, но на этот раз он звучит громче.

В голове что-то отчётливо щёлкает, когда я подхожу к кровати; Варя точно не проснулась, но при этом зовёт меня, и я чувствую ползущие вдоль позвоночника мурашки

Но не мерзкие, а тёплые.

Провожу костяшками пальцев по её щеке, и у девушки вырывается вздох; её брови чуть сведены, а лоб нахмурен — наверно, снится что-то не очень приятное.

— Не уходи.

Запускаю ладонь в волосы, чтобы хорошенько взъерошить и прийти в себя, но не получается. Она что, видит сон, в котором я её бросаю? Но что ещё более дико, так это то, что она этого не хочет.

Варя просит меня остаться? В каком смысле?

Может, она просто в бреду?