Книга Венок любви, страница 43 – Барбара Картленд

Это была очень уютная комната, так как, несмотря на ограниченность семьи в средствах, миссис Грантли сумела обставить ее с большим вкусом.

Открыв ставни, Диона убедилась, что Бриггсы содержат дом в идеальном порядке.

Нигде не было ни пятнышка. Белый муслиновый полог над кроватью, в которой спали ее родители, был выстиран и сверкал чистотой так же, как и муслиновая салфетка, лежавшая на туалетном столике.

Как только Диона открыла окна, до нее донесся аромат роз, которые по желанию ее отца увивали стену дома.

В этот момент девушка сильнее, чем прежде, ощутила, что родители незримо присутствуют здесь и охраняют ее.

Но гораздо важнее было то, что атмосфера любви, которой Дионе так недоставало в Грантли-холле, снова окутала ее нежным покрывалом.

На некоторое время даже горечь расставания с маркизом отошла на второй план.

Однако горькие думы вскоре нахлынули на Диону с новой силой. Теперь уже ничто не могло отвлечь ее, как во время путешествия, когда девушка невольно забывалась, оглядывая деревни и города, леса и поля, мимо которых проезжал дилижанс. Казалось, все ее существо громко протестует против безжалостной судьбы, отнявшей у нее любимого человека.

«Он женится на другой. И, значит, больше не принадлежит тебе!» – пыталась убедить себя Диона и все же не могла забыть жарких объятий и страстных поцелуев, которые маркиз дарил ей прошлой ночью.

Она снова чувствовала на губах сладость его губ, а в ушах ее продолжал звучать его глубокий, проникновенный голос, от которого у Дионы замирало сердце, а душа устремлялась к небесам. Она не могла забыть слова маркиза: «Боже, как я люблю вас!»

– И я его люблю! – вслух сказала Диона, как будто разговаривала с матерью. – Он для меня – весь мир… небеса и море, луна и звезды – все слилось для меня в этом человеке! Никогда, о, никогда я не полюблю никого другого…

Девушка тихонько всхлипнула и добавила:

– Вот так же и ты, мама, любила отца. Теперь я понимаю, что такое настоящая любовь! Но что же мне делать? Ведь я разлучена с любимым… Я совсем одна на свете!..

В этот момент Диона почувствовала, как холодный нос Сириуса ткнулся ей в руку. Значит, пес чувствует, что его юная хозяйка несчастна.

Обвив руками шею Сириуса, Диона прерывающимся шепотом произнесла:

– Остались мы с тобой вдвоем, только ты и я. Теперь ты, мой верный Сириус, должен заботиться обо мне… Ведь больше некому!

Девушка не выходила из комнаты матери до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Наступил вечер.

Диона решила переодеться, а пока развесила в гардеробе все наряды, привезенные ею из Лондона, как будто показывая матери свои обновки.

Платье, в котором Диона приехала в Грантли-мэнор, совсем запылилось, и она отложила его в сторону, намереваясь попросить миссис Бриггс привести его в порядок.

Для обеда Диона выбрала одно из тех платьев, что миссис Лэмборн купила для нее на Бонд-стрит.

Оно было гораздо наряднее всех прежних одеяний девушки, и, взглянув на себя в зеркало, Диона поняла, что миссис Лэмборн специально выбрала для нее это платье: оно наверняка должно было понравиться маркизу.

Но теперь он уже никогда не увидит ее в этом наряде, а значит, его можно преспокойно выбросить на помойку.

Мысли девушки снова обратились к маркизу, и она решила сойти вниз и поговорить с миссис Бриггс, надеясь, что таким образом сумеет отвлечься и не думать о том, кто был теперь потерян для нее навсегда.

Когда Диона начала спускаться, а Сириус, бежавший впереди нее, уже достиг холла, девушка услышала, как к дому подъехала карета.

Дверь по-прежнему оставалась открытой, должно быть, Бриггс так и не запер ее, после того как впустил Диону.

На мгновение Диону пронзила страшная мысль, а что если дядя Хереворд каким-то образом узнал, что она сбежала из Лондона, и снова явился сюда за нею?

Но даже если это не сэр Хереворд, а кто-то из местных жителей, ни к чему, чтобы ее здесь увидели, иначе скоро всем станет известно, что она вернулась в Грантли-мэнор.

Дионе не оставалось ничего другого, как попробовать быстрее спрятаться, и она открыла первую попавшуюся дверь.

Комната, куда вошла девушка, оказалась кабинетом ее покойного отца. Он очень любил это помещение, стены которого, как и стены кабинета маркиза, были увешаны великолепными гравюрами с изображением лошадей, а на полках во множестве стояли книги, посвященные главным образом коневодству.

Поскольку шторы были спущены, кабинет был погружен в полумрак. Диона бросилась в угол, где стояло большое кресло. За ним она и надеялась спрятаться.

Девушка полагала, что даже если кто-нибудь заглянет в комнату, то ее не обнаружит. Притянув к себе Сириуса, она зажала ему пасть, давая понять, что нельзя шуметь.

От кабинета до входной двери было не очень далеко, и вскоре Диона услышала, как кто-то вошел в холл.

Шаги были явно мужские, и девушка вздрогнула от недоброго предчувствия.

Неужели это дядя? Но как ему удалось узнать, что она здесь? А впрочем, тут же напомнила себе Диона, он же сумел найти ее в Ирчестер-парке.

Она была уверена, что перевозчик Тед никогда бы не нарушил данного ей слова, а вот жители деревни могли невольно выдать ее.

Должно быть, до них дошли слухи о полученном Дионой наследстве – сэр Хереворд и Саймон вряд ли делали из этого тайну, – и эти простые люди решили помочь отыскать девушку.

Наверняка кто-нибудь видел, как она садилась к Теду в повозку.

При обычных обстоятельствах фермеры вряд ли стали бы сообщать сэру Хереворду об этом факте, но, узнав о наследстве, они тут же поспешили в Грантли-холл.

А как только сэр Хереворд узнал, что его племянницу видели в повозке Теда, ему уже не составило большого труда догадаться, куда она поехала.

Да, очевидно, все так и случилось, рассуждала Диона. Оставалось только надеяться, что нежданный посетитель, кто бы он ни был, не обнаружит девушку в ее убежище.

И вдруг она с испугом вспомнила, что сразу по приезде сняла шляпку – изысканную вещицу, отделанную венком из белых цветов, – и опрометчиво оставила ее на стуле в холле.

Страх буквально сковал Диону, и она, должно быть, неосторожно сжала шею Сириуса. Почувствовав неудобство, пес дернулся и негромко тявкнул.

Диона погрозила ему пальцем, призывая к молчанию, и в это время дверь кабинета открылась.

Скорчившись за креслом, девушка затаила дыхание.

И вдруг Сириус, издав радостный лай, вырвался из ее рук и кинулся на вошедшего, возбужденно прыгая от счастья.

– Диона!