Книга Проданная боссу, страница 56 – Ася Невеличка

— Заявление бы ей написать.

— Пусть сначала родит и восстановится, потом решим, — ответил я.

— Не откладывай. В таких случаях лучше по горячим следам. Виталь хороший сосед, вот только чморить жену — последнее дело.

— Я решу этот вопрос, — заверил я, протягивая деньги за неоценимую услугу.

— Оставь, — отмахнулся сосед, — я сам виноват, что не заподозрил, не проверил… Но у врача попроси, чтобы в карточку занес состояние Натальи при поступлении. И дай бог ей и ребенку здоровья.

Он уехал, а я продолжал нервно расхаживать по коридору, прислушиваясь к крикам где-то в глубине помещения.

— Одежду верхнюю заберите и пакет с вещами. Она в больничном после родов будет.

Медсестра отдала мне куртку и пакет с вещами Таши.

— Я могу… могу ее увидеть после всего… этого?

— Это ведь не ко мне, сынок, а к заведующему. Он сегодня дежурит. Позвать?

— Позови.

Заведующий оказался мужиком с понятиями. Сначала ни в какую не шел на контакт, полагая, что это я довел беременную до такого состояния. Но быстро прояснив ситуацию и по совету соседа попросив зафиксировать состояние Таши в ее карте, я быстро договорился о возможности дождаться родов в больнице и увидеть Ташу сразу после.

— Как только я возглавлю благотворительный фонд, сразу же свяжусь с вами и обсудим закупку инкубаторов для новорожденных.

— Спасибо, Марк Витальевич. За Наталью не переживайте, я лично прослежу за родами. Сейчас переодевайтесь в стерильный халат, переобувайтесь и вас проводят в приемный покой, там будет удобнее ждать.

Но мне оказалось все равно, где бросаться и мерить шагами коридоры роддома. Я слышал ее крики, отказался заходить внутрь, побоялся, что просо не выдержу и разнесу к чертям всю предродовую.

И она семь лет лечилась, чтобы терпеть эту боль? Зачем?!

Ни один ребенок не стоит её мучений!

Но тут раздался крик малыша и стоны Таши затихли. Я не отрывал взгляда от двери, отделяющей меня от любимой и возможно самой большой лжи в моей жизни, когда вышла акушерка и с улыбкой протянула мне завернутого в пеленки ребенка.

— Поздравляю, папаша, у вас сын!

Я онемел, растерялся, оказавшись внезапно с ребенком на руках. Красным, опухшим, разевающим маленький беззубый рот. Смотрел и не мог понять свои чувства. Готов ли я принять еще и его, если хочу остаться с Ташей? Она то вряд ли его бросит ради меня.

— Мамочка хорош потрудилась, но устала. Сразу уснула. Так что на малыша полюбуйтесь, а как мамочку в палату переведем, так и вы сможете с ней увидеться, — продолжала говорить акушерка, отходя к своему столу в расширении коридора и что-то записывая в журналах.

А я стоял и боялся пошевелиться.

Ребенок раскрыл мутные глазенки, вылавливая свет от лампочки на потолке, а меня накрыло странное подозрение. А если ребенок действительно мой и не было никакого обмана?

— У него странные глаза, — хрипло обратился к акушерке.

— Это сейчас такие, позже посветлеют. Голубые будут глазищи, как у матери и у отца.

Только у Виталия глаза темные, карие… Неужели?

— Заберите, пожалуйста, мне надо позвонить.

Я так и не шевелился, пока ребенок не оказался в безопасных руках акушерки, сразу его куда-то утащившей. В этот момент почувствовал, что лучше бы не отдавал, внутри росло чувство собственничества. Но слишком рано давать ему прорастать.

Я набрал знакомого из лаборатории, плевав на ранний час, требуя немедленно прилететь сюда с первым же рейсом для забора образцов и срочного анализа на отцовство.

Даже у кареглазого отца мог появиться голубоглазый ребенок — это я помнил еще с уроков биологии в школе, но интуиция вопила, что сын — мой! Ташка все это время носила моего сына!

Вышел заведующий, поздравил с рождением:

— До утра она будет спать, вы можете приехать утром, или вам выделить палату здесь?

— Я вернусь утром… Что… Что можно принести? Цветы, вино, конфеты?

Врач засмеялся, заметив мою растерянность:

— Думаю ей будет немного не до праздника. Вино и конфеты совершенно точно нельзя. Для цветов, к сожалению, тоже не можем сделать исключение. Наталью поместили в отдельный бокс вместе с малышом. Утром у вас будет возможность увидеть маму вместе с малышом.

— Но… Я не могу с пустыми руками.

— Тогда приносите чай, йогурты, творожки. Но не приносите много. Лучше каждый день свежее. Это все поможет лактации.

— Чему?

— Э-э, выработке молока, — улыбнулся заведующий.

— А, да, молоко.

Мне было ужасно неловко, я оказался совершенно неподготовлен к тому, что стал папой. Пока не совсем понятно — настоящим ли, но в планах на будущее я им точно стал.

Вернулся в отель, успел принять душ, сменить белье и одежду, сделать пару звонков и распоряжений в почту. А дальше просто валялся на заправленной постели, заложив руки за голову, и ждал, когда придет время выезжать.

Стоило цифре на часах смениться, я вскочил, натянул куртку и выбежал из номера. Внизу ждал водитель.

— Всё взял, что я велел?

— Нет, босс. Где я ночью-то всё возьму? Сразу сел в машину и выехал сюда. За день всё куплю. По списку.

Я кивнул. Последние сутки для меня время вертелось с бешенной скоростью, я не понимал, как другие чего-то не успевают, когда я за ночь успел продать фирму, скинуть партнерский долг, принять решение о женитьбе и стать отцом.

В роддоме мне снова выдали халат, тапки, маску и повели в бокс к Таше. Сердце колотилось так, что я наполовину оглох. Не знаю, что буду ей говорить. Не знаю, что у нее спрашивать. Хотелось просто вычеркнуть месяцы недопонимания и сразу стать счастливыми. Но получится ли?

Заведующий преградил дорогу:

— От вас приехал человек, ждет в моем кабинете. Я провожу.

С тоской посмотрел на дверь бокса, до которой не успел дойти каких-то пять шагов, но я знал, что за человек ждет меня в кабинете заведующего.

— Я заказал тест на отцовство.

— Я так и понял. Могли бы попросить сделать у нас.

— Это долго. В Москве он сделает сразу.

— Туда надо доехать, потом сделать. В нашей лаборатории тест будет готов к вечеру.

Кивнул. Собственно, я в любом случае получу результат вечером, будут делать анализ здесь или в Москве.

После недолгого разговора, было решено, что тест проведут в Москве, а забор образцов сделают сейчас, в сопровождении заведующего.

— Я бы не хотел, чтобы она знала что это и зачем, — предупредил я мужчин, стоящих передо мной в белых халатах.