Онлайн книга «Кубанский огонь»
|
– Но… – Еще заметьте одно обстоятельство. «Кубанским огнем» сожгли две скважины: Бакинско-Черноморского товарищества и Лианозовых. Обе считались очень перспективными. И обе после пожара перешли в руки англичан. Я узнал от Юшкина: Лианозовы тоже отступились. Последний аргумент окончательно убедил Лыкова, что его собеседник прав. Допрос арестанта Деликатного из-за Пасхи пришлось отложить на сутки. Питерцы отстояли всенощную в войсковом храме, потом разговлялись, отдыхали и даже не поехали на Посполитакинскую. Лишь 11 апреля Лыков с Проданом отправились в тюрьму. Иван Деликатный внешне соответствовал своей фамилии. Молодой человек с длинными, как у парижского художника, волосами, с добрым, чуть бараньим взглядом и приятным овалом лица. Речь тихая, почтительная. Содержание в камере, видимо, сделало сидельца сговорчивее. Он готовился к ответу на вопросы насчет прокламаций. Но явились двое строгих мужчин, один в партикулярном платье, другой в мундире с капитанскими погонами. И заговорили они вовсе не о социал-демократической ячейке. – Расскажите нам о ваших проделках с пламенеметом, – сурово начал статский советник. Деликатный чуть не свалился со стула: – Что? – Будет вам, Иван Макарович. Нам многое известно. Например, о том, как второго сентября тысяча девятьсот девятого года с помощью зажигательных бомб системы Рябоконя вы зажгли скважину номер один в юрте станицы Ширванской. Еще о вашей поездке в Болгарию рассажите. Арестант хватанул ртом воздух и закачался взад-вперед, как припадочный. – Ну-ну, без спектаклей, – остановил его Продан еще более суровым тоном. – Иначе сразу в карцер. Желаете? – Н-нет. – Тогда говорите быстро, и лучше правду. – А вы кто? Не жандармы? Лыков показал парню свой полицейский билет. Тот прочитал должность – чиновник особых поручений при министре внутренних дел – и стал на глазах бледнеть. Сыщик понял, что результат будет. Он положил на стол открытый лист: – Видите про Высочайшее поручение? – Да. – Это ваш приговор. Если не поможете следствию, сгниете на каторге. – За что? – Да уж не за дюжину листовок, с которыми вас поймали. А за диверсию. Арестант опять закачался: – Ничего не понимаю, объясните, ради бога! Какая диверсия? При чем тут я? – Вам знаком разбойник Прокопий Шкуропат по прозвищу Варивода? Деликатный сразу сознался: – Знаком. – Расскажите подробнее. – Шкуропат хоть и уголовный, но в душе анархист-революционер… – начал было отставной студент. Тут сыщик треснул кулаком по столу и прорычал: – Шкуропат – жестокий убийца! Он лично казнит маленьких детей! – Виноват, – растерялся студиозус, – я не знал… Но Лыков уже взял себя в руки и продолжил спокойным голосом: – Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились. – Нас свел Остриков. Павел Вячеславович, второй ассистент Луки Степановича. Это случилось… дай бог памяти… в начале сентября прошлого года. – Зачем Остриков привел разбойника? Вы же понимали тогда, кто он? Деликатный нервно повел плечами: – Кто такой Варивода, видно с первого взгляда. – С какой целью вы встретились? – Лука Степанович задержался в Петербурге и пропал. Хотел приехать в Екатеринодар еще в июле… Нет и нет. Я начал беспокоиться. Все же наша поездка на Балканы… раз уж вы спросили… и то, что мы там сделали… в общем, противозаконны. Я испугался, что власти узнали и у нас будут неприятности. – И? – И стал искать, как обратить свои знания в деньги, получить хоть что-нибудь и уехать. Чтобы обо мне забыли. Тут в разговор вмешался Продан. Он поднялся, навис над Деликатным и грозно спросил: – Что вы сделали с Лукой Степановичем Рябоконем? – Я же сказал: он отделился от нас. Поехал в Петербург, а мы с Остриковым остались. – Не лгите. Статский советник Лыков ведет это дело по Высочайшему повелению. Я, капитан Продан, являюсь офицером военной контрразведки. Командирован сюда по приказу военного министра Сухомлинова. Все ваши деяния будут вскрыты, а виновные – наказаны. Вам лучше начать говорить правду, прямо сейчас. – Но я и сказал правду! Капитан зло сверкнул глазами: – Опять?! В карцер на хлеб и воду, пока не заговоришь! Минута прошла в напряженном молчании. Потом капитан продолжил немного мягче: – Я вам помогу. Кто убил Рябоконя? Остриков со Шкуропатом? – Да… В комнате повисла тишина. Наконец они доискались правды… Ай да Продан! Капитан сделал паузу и продолжил: – Где и когда? – В хуторе Романовском. Там у Шкуропата притон. После Болгарии Лука Степанович имел при себе больше десяти тысяч наличности. И готовый пламенемет, который их очень интересовал. – Кого «их»? – Вариводу и того, кто стоял за ним. – Вы имеет в виду Асьминкина? – уточнил Лыков. – Точно так. – А бомбы? – Этих осталось много, еще до поездки Рябоконь нафабриковал их несколько дюжин. Гранаты, осколочные бомбы и самые трудные в изготовлении – зажигательные. – То есть, – подхватил Продан, – изобретатель стал не нужен. Бывший студент сказал, оправдываясь: – Рябоконь вдохновился испытаниями в боевых условиях и решил еще раз предложить идею правительству. А мы уже передумали. Капитан продолжил: – У него имелись готовое оружие, запас снарядов к нему и сумма денег, которой вам хотелось завладеть. Так? Деликатный молча кивнул. Алексей Николаевич уже догадался, что к чему, и поднажал: – Чья была идея избавиться от автора изобретения? Говорите, все равно мы их поймаем и узнаем правду. – Моя… – спасовал студент, зажмурившись. – Вы придумали план, а им предложили его осуществить, – констатировал сыщик. – Значит, тогда вы были все вместе? Рябоконь ни в какой Петербург не уезжал? – Да. В октябре тысяча девятьсот девятого года мы из Болгарии вернулись обратно в Россию и поселились в Романовском хуторе. Где прожили всю зиму, весну и часть лета. Рябоконь улучшал свой образец, на Балканах вскрылись некоторые недостатки, нужно было их устранить. И сделать еще несколько экземпляров на заказ. К осени все было готово. И мы решили, что пора… |