Книга Кубанский огонь, страница 52 – Николай Свечин

Деликатный вытер вспотевшее лицо рукавом и продолжил:

– До сих пор страшно ту ночь вспоминать. Мы вдесятером проникли на османскую территорию: семеро болгар и трое русских, еще засветло. Провели разведку, обнаружили казарму, нацелили бомбомет и затаились. Лука Степанович лично наводил, ошибиться было нельзя. Турки ленивы и службу несут отвратительно, оттого никто не заметил наших приготовлений. Когда стемнело, Рябоконь пустил три бомбы в радиус десять метров. Сначала гранатой он разрушил казарму. Потом продолжил осколочной, а закончил зажигательной. Все точно в цель. Люди спали и были застигнуты врасплох. Полыхнуло вроде бы несильно, но затем огонь добрался до керосина или спирта… Взрыв! Ужасное и красивое зрелище. Никто не выбрался из пламени. Один из болгар был штаб-офицер, полковник. Он молча с чувством пожал нам руки. Потом стало известно, что в казарме погибли двадцать человек во главе с командиром.

– А чем турки объяснили случившееся? – поинтересовался Продан. – Сгорела казарма, и с ней все люди. На месте нашли осколки от снарядов. Не молния же сожгла здание.

Деликатный хихикнул:

– Они были в замешательстве. Чем объяснишь такое? До болгарской границы три с половиной версты. Только из пушки дострелишь. Пушки, понятное дело, молчали. А тут пепелище и обгорелые тела. Никаких воронок от снарядов. Валяются осколки железа и чугуна? И что? Османы решили, что взорвались пары керосина. Люди погибли, не успев проснуться.

– А ранения на телах?

– Не знаю, ваше высокоблагородие. Видимо, объяснили тем, что это раны от взорвавшихся сосудов, в которых хранился керосин.

– Да как можно спутать? Дети малые, что ли, делали экспертизу?

– Полагаю, не было никакой экспертизы. Это же турки. До Стамбула далеко, лучше замять происшествие.

Лыков недоуменно спросил:

– Но зачем понадобилась такая опасная экспедиция? Углубиться на три с лишним версты на вражескую землю. А если бы вас там поймали? С полковником во главе!

Продан, как военный человек, вмешался:

– Что вы, Алексей Николаевич. Все понятно, и вполне в духе балканских традиций. Одно дело – полигонные стрельбы днем в хорошую погоду. Совсем другое – реальные боевые условия. Ночью попасть всеми тремя зарядами! Ай да Рябоконь. Учитель военно-ремесленной школы. Казачатам карабин объяснял. И создал такое. Кхе! Генерал-лейтенант Кузьмин-Караваев, старый глист. Тебя бы туда, поглядеть…

– Ладно, черт с ней, с Целокупной Болгарией, – решил заканчивать допрос Лыков. – Вы мне, Деликатный, вот что скажите. Где нам искать Шкуропата? И вашего приятеля Острикова.

Тут сыщика, как повелось в этом дознании, ожидало разочарование.

– Не знаю, ваше высокородие. Ей-богу! Мы не виделись с октября прошлого года. Как деньги поделили, сразу разошлись кто куда. Эти двое взяли себе мортиру и бомбы, а мне шиш. Вот бесчестные люди… Остриков, может, даже никакой и не Остриков. Тоже мне, нашелся потомственный дворянин.

– Подсказки, приметы, привычки, догадки – все годится.

– Привычки? Любит жареного пузанка ^[60], сладкие вина наподобие мадеры. Обожает «Алазань» фабрикации князя Андроникова. Хитрый! Не обидчив на сильных мира сего. Шкуропат звал его Рыжий, и потомственный дворянин не обижался.

– Родню в Екатеринодаре имеет? Или любовницу?

– Думаю, он приезжий. Насчет любовницы ничего не скажу. Мой второй номер, по-моему, того… мужеложец. Косился так на меня…

– Приставал?

Деликатный неожиданно покраснел:

– Нет, я дал понять заранее, что…

– Какие-то намеки на прошлую свою жизнь Рыжий допускал?

– Говорил как-то, что бывал в Сибири.

– В качестве каторжника?

Студент вжал голову в плечи:

– Не знаю. Но хитрый, очень хитрый! Ищите в Романовском хуторе. Там у Шкуропата притон, а Павел Вячеславович теперь ему лучший друг.

Пора было заканчивать допрос. Деликатного вернули в одиночную камеру. Сыщик с контрразведчиком вышли на берег Кубани. Осмотрелись – срамота… Всюду грязь, дымят кирпичные заводы, река мутная от извести. И ни одного извозчика поблизости.

– Ну, двинули? – первым решился капитан.

Они долго шли по Кубанской набережной. Говорить не хотелось. Лишь на углу Линейной появился извозчик, да и тот глядел как-то подозрительно: сажать – не сажать? Лыков махнул перчаткой.

– Вы куда сейчас? – спросил он у Продана.

– Меня не будет в городе неделю-полторы, – ответил тот. – Объеду промыслы, поговорю с начальниками отделов и станичными атаманами. Попробую понять, что на самом деле творится в нефтедобыче. А вы?

– Я нынче же командирую в Романовский хутор начальника сыскного отделения Пришельцева. Он прежде был там приставом. Пусть ищет нору Шкуропата.

– А сами?

– Допрошу еще раз Довгило, потом его братца-кучера. Почитаю агентурные записки – нет ли там чего о Рябоконе и его оруженосцах. Проверю, что дало наблюдение за Асьминкиным. Организую усиленную охрану нефтяного городка.

Они сели в пролетку, и сыщик скомандовал:

– Господина капитана высади возле Атаманского дворца, а меня доставь на Посполитакинскую, в сыскное. Знаешь?

– Как не знать, частенько господина Пришельцева вожу.

– Трогай.

Александр Петрович, узнав, что притон Вариводы находится в Романовском хуторе, выругался:

– Вот собарня! Я их и так, и эдак, а все одно под корень не вывел. Будто черт их поименно собирал в том хуторе.

Коллежский асессор пошел сразу к генералу Бабычу, игнорируя полицмейстера Захарова. Рассказал ему о сведениях, полученных от питерца, получил командировку и уехал в Романовский. Взял с собой одного Коржа. Лыков пытался предостеречь главного сыщика, но тот лишь махнул рукой:

– Вдвоем со Степаном мы быка скрутим.

– Быка я и один скручу, а вот Шкуропата – навряд ли.

Сыщики уехали. Сергею статский советник поручил организовать охрану нефтяного городка, придав в помощь подъесаула Мищенко. А сам опять зачастил в тюрьму. Впору было в ней поселиться, чтобы не ломать такие концы…

Первым делом Лыков устроил очную ставку между Иваном Шепелем и Владимиром Довгило. И уличил мыловара во вранье. Тот вынужден был признать, что был знаком с разбойником по кличке Варивода. Он действительно выбирал между ним и Семафором, кого взять к себе в атаманы шайки. Но когда выбор пал на Алавердина, будто бы Варивода на него обиделся и перестал приходить.

– Почему Шкуропат до сих пор ни разу не попался? – спросил сыщик арестантов. – Вряд ли он отличается большим умом…