Онлайн книга «Кубанский огонь»
|
– Иван. Ты уже полмесяца в тюрьме. Но в курсе таких событий, как ремонт, сбор капитала, нападение… У вас есть связь с волей? – В каждой цинтовке есть почта. Платишь деньги, и все в ажуре. Тюремщики везде продажные. – Даже из одиночки? – Чуток дороже, а так то же самое. Деньги у Володи есть, он целый этаж кредитует. По ночам. – Ладно, убедил. Будет тебе послабление. Но сам понимаешь… – Плесом бить? [64] Согласный. Куда деваться… – Пиши обязательство. И про банк табаководов сразу агентурную записку. Будет что прокурору показать. – Ага! Шепель накатал согласие на сотрудничество и первую «шкурку». Вручил сыщику и умоляюще посмотрел ему в глаза. Тот понял и ответил на незаданный вопрос: – Отправлю тебя в Иркутск, как только закончу здесь. Обязательство перешлю в каторгу в запечатанном конверте с шифром «секретно». Никто не узнает. А там наладишь сотрудничество. И на поселение раньше выйдешь, и домой вернешься. – Спасибо, Богу буду за вас молиться. Уже уходя, Шепель вспомнил: – Да, ваше высокородие! Володя послал сообщение Асьминкину. Про вас. – Хм. И что в том сообщении, знаешь? – Там сказано, что вы очень умный. Надобно вас поэтому убить. Питерца словно обдало холодным душем. Давно не устраивали на него охоту… – Такой сговорчивый был твой Володя. Столь добросовестно помогал найти Шкуропата. А сам ножик на меня точит, двуличная душа. – Он с детства кривой, – сказал в оправдание двоюродного брата каторжник. – Конфекты завсегда делил так, что ему больше доставалось, а мне меньше. А драться там или кого наряхать – меня посылал. Расстроенный сыщик отправился в город. Опять перед тюрьмой не оказалось извозчика, и пришлось идти пешком. На этот раз командированный дошел аж до Черноморской. Калоши перепачкал – дальше некуда. Жадина Роккель, что же ты всю набережную не замостил! В сыскном отделении царило напряженное ожидание. Когда придет депеша из Романовского хутора? И что в ней будет? За начальника остался Тимошенко. Он нервничал и плохо слушал Лыкова. Тот вынужден был проявить свою власть: – Господин неимеющий чина! Извольте отвечать на вопрос. – Виноват, – очнулся от дурных предчувствий надзиратель. – Прошу повторить, мимо ушей пролетело. – Повторяю: когда у нас открытие общества взаимного кредита табаководов? – Не могу знать, ваше высокородие… – Выясните и доложите. Срок – нынешний вечер. – Слушаюсь. А однако, Алексей Николаевич, – пошто нам табаководы? Вроде мы теперь к нефти принюхиваемся, а не к самосаду… Лыков рассказал наличным надзирателям, что ему сообщил Иван Шепель. И добавил, что Азвестопуло-старый высказывал ту же самую догадку Азвестопуло-молодому. Жуковский сразу заявил: – Вполне в духе этой сволочи. Чтобы он пятнадцать тысяч кому-то отдал? Только если потом обратно забрать, вместе со шкурой. Пойду. – Куда? – На помещение посмотрю. Банк табаководов, о котором вы спрашивали, откроется завтра. Сначала торжественный молебен, потом заранее заготовлен первый клиент, вечером торжественный ужин. Как бы, пока я хожу, не ограбили, ха-ха! – А где, где помещение? – кинулся к плану города Лыков. – Вот. Красная улица, дом Бейма. Это где львы – помните? – Какие львы? Ах, те четыре? – Именно. Здание шикарное, там и без того два банка обосновались: Русско-Азиатский и Волжско-Камский. На первом этаже мануфактурный магазин Шоршоровых и податное присутствие. Табачники сняли три комнаты с угла, второй этаж над магазином. – Надо поехать туда и осмотреться, – решил Лыков. – Если мы правы и будет налет, это очень опасно. В таком месте завсегда многолюдно. Варивода народ жалеть не привык. Лыков с Жуковским отправились на Красную. Чтобы не привлекать внимания (вдруг бандиты тоже ходят, осматривают подступы), они переоделись телеграфистами и загримировались. Но даже в таком виде сыщики не могли успеть все. Внутрь их не пустили – там спешно доделывали ремонт. Удалось осмотреть здание, включая двор с флигелями. Оказалось, что там находятся два банковских склада с табаком. В Екатеринодаре курево было излюбленным залогом, и кредитные учреждения держали собственные склады для его хранения. Еще полицейские изучили предполагаемые пути отхода налетчиков. У тех не было особого выбора. Красная улица самая оживленная, прийти и уйти можно только дворами: или на поперечные Екатерининскую и Штабную, или на продольную Бурсаковскую. «Телеграфисты» облазили все службы внутри тридцать седьмого квартала, якобы в поисках запившего товарища. И нашли хорошее место для засады в дровяном сарае. Когда они вернулись, Жуковский с порога объявил: – Днем нападение невозможно. Тимошенко даже привстал: – Ну? Подробнее, Ваня. Обоснуй. – От Вани слышу. Сам рассуди. Надзиратель сел, схватил карандаш с бумагой и стал рисовать: – Помещение удобное для кредита и плохое для налета. Напротив – городская управа, фараон у входа. Банки в доме Бейма тоже имеют собственную охрану… – Которая тотчас же запрется у себя и на помощь не прибежит, – возразил исправляющий должность начальника. – Но сразу телефонирует в полицию. Дальше. На Штабной, в трех шагах, областное правление, там еще один городовой. А по соседству, на Графской, – контора Государственного банка, там отделение солдат с ружьями. И главное, некуда бежать, если напали средь бела дня. Центральные улицы, все на виду. Им бы в Сады шмыгнуть, так до них еще доехать надо. Пока прорываются, мы их перебьем. Тимошенко упрямо возразил: – А ты вспомни, как они в Новороссийске поступили? Там тоже была центральная улица. Средь бела дня и налетели. Засыпали все вокруг свинцом: кто не спрятался, я не виноват! Оба надзирателя одновременно поглядели на Лыкова, ища у него поддержки. Тот рассудительно сказал: – Вы оба правы. – Это как? – съязвил Жуковский. – Вы, Иван Павлович, исходите из разумных причин. Разум должен подсказать Вариводе, что грабить кассу надо ночью. Так легче уйти. – Вот! – обратился надзиратель к товарищу. Но тот махнул: дай дослушать. Питерец продолжил: – А Иван Иваныч прав в другом. В голову разбойнику мы залезть не можем. А он отчаянный и способен действовать парадоксально. – В каком смысле? – не понял Тимошенко. Жуковский пояснил: – Неожиданно, как никто не предполагает. |