Онлайн книга «Дети подземелья»
— По-вашему, все «процветающие» при виде креста рассыпаются в пепел? — Я не имела ввиду «процветающих». Я скорее подумала про «иных». — «Иные» такие же люди, — ответил Лесков, пытаясь приподняться на постели. Теперь, когда боль ушла, сделать это стало гораздо проще. — Вам лучше лежать, — заметила Эрика, однако настаивать не стала. Затем она продолжила: — Мне удалось получить для вас отдельную палату, благо, даже здесь все решают связи. Но в этой комнате вы сможете находиться всего три дня. — Это уже много. Да, кстати… Спасибо за помощь с раной. — Не нужно благодарить. В данном случае я возвращаю свой долг. Ваш «костяной» спас жизнь моему брату. «Какой еще «костяной»?» — озадаченно подумал Лесков, а затем вспомнил, что речь идет о той самой твари, которая его же и расцарапала. — Как он? — этот вопрос Дмитрий задал скорее для вежливости, чем действительно интересуясь судьбой Юрия. Куда больше его сейчас волновали Рома, Вика, Георгий и Константин. — Главное, что жив, — Эрика предпочла не вдаваться в подробности, которые, по сути, вряд ли интересовали собеседника. Затем она вновь перевела разговор на самого Дмитрия: — В вашу палату могут заходить только Альберт и я. Панель реагирует на отпечаток ладони. Вашу рану перебинтовывать я бы пока не стала. Альберт говорил, что чешуя выполняет функцию стерильной повязки. Поэтому, наверное, лучше, чтобы вас не навещали, чтобы случайно не узнали о этой особенности вашего организма. — Иван знает про чешую, так что… — Значит, он будет вашим единственным посетителем. Думаю, вы спокойно переживете эти три дня. С этими словами девушка взяла со стола использованные для промывания раны вещи и молча покинула комнату. Тогда Лесков удобнее устроился на подушке и закрыл глаза. Его несколько удивило, что Воронцова сегодня выключила режим стервы и даже показалась ему приятной. Тем временем на Спасскую наконец прибыли врачи с соседних станций. Для здешних обитателей это стало огромным подспорьем. Все операционные были заняты, поэтому приходилось оперировать в обыкновенных палатах. Работа продолжалась до глубокой ночи, и только тогда замученному Альберту наконец позволили немного поспать. Бехтерев в это время все еще находился с дочерью. Несмотря на просьбы местных воспитательниц, мол, уже десять часов вечера, девочка ни в какую не желала отпускать Ивана от себя. Устроившись у него на коленях, она задремала, а парень не хотел ее будить, перекладывая на постель. В этот момент он даже почувствовал себя счастливым. Конечно, это неправильно, когда погибла целая станция. Но все-таки это человеческая черта — хотеть быть счастливым, особенно тогда, когда дочка, целая и невредимая, спит на плече, а все друзья выбрались с Адмиралтейской живыми. Даже Георгий, тяжело раненый, тем не менее выкарабкался, и сейчас восстанавливался в госпитале. Его жена погибла, но сын в данный момент крепко спал в комнате для мальчиков. Иван услышал, как тихо приоткрылась дверь. Он уже готов был в который раз поругаться с воспитательницей за то, что он до сих пор тут, как внезапно увидел Катю Белову. Девушка была облачена в белый врачебный халат, поэтому Бехтерев не сразу признал ее. А, поняв, кто сейчас перед ним, невольно разулыбался. Катя быстро приблизилась к нему и, с трудом сдерживая слезы, поцеловала его в щеку. Затем ласково коснулась губами лба спящей девочки. — Как вы, мои хорошие? — еле слышно прошептала она. — Нормально. Все живы. Ромка вроде в больнице помогает… — Я его видела. Он сказал мне, где искать тебя и Вику. — Ну вот. А Димка в закрытом крыле, где одиночные палаты. — Рана серьезная? Иван кивнул. Он не хотел пугать Белову, но все же его ответ сделал свое дело. В глазах девушки отразился неприкрытый страх. — Вайнштейн вроде говорил, что его можно навестить. — Мне так ничего и не сказали. У Воронцовой надо спросить. В том крыле она заправляет. — Я знаю Эрику, — Катя заметно оживилась. — Она иногда приходила в госпиталь с Альбертом. Строгая, но хорошая. Думаю, она позволит мне навестить Диму. — Если «строгая, но хорошая» — это синоним «суки», то вынужден тебя разочаровать. — Да ладно тебе, — Белова даже несколько опешила от такого отношения. — Врачи все такие. Все у них должно быть по правилам. Ты еще Артема не видел. Вот он вообще строгий! Все должно быть идеально! — Что еще за Артем? — не понял Иван. — Артем! Из нашего детского дома. Ну же, он еще со мной перевелся в соседний. — Четырехглазый что ли? Услышав эти слова, Катя чуть нахмурилась. — Не вздумай его так называть! Детские прозвища больше не вспоминаем. — Не нуди, Джоконда, — Иван беззлобно усмехнулся, и девушка улыбнулась в ответ. — Если хочешь, завтра организую вам с ним встречу. Он будет рад тебя видеть. — Ага, пошутила… — в голосе Бехтерева послышался неприкрытый сарказм. — Надолго ты на Спасской? — Думаю, да. Пока не разберемся со всеми ранеными. Работы очень много. Мне дали двадцать минут на передышку и обратно. — А твой орел где? — Стас на Владимирской, — девушка чуть смутилась. — Он ведь солдат. А нужна помощь врачей и медсестер. — И он вот так просто отпустил тебя? — продолжал допытываться Иван. — А почему он должен был меня не отпускать? — Ну здесь же Лесков. Или он надеется, что Димка погиб? — Он ни на что не надеется, — Катя решила прервать этот неприятный диалог. — Я думала, что хоть ты не веришь в эти дурацкие сплетни. — Да ладно, не обижайся. Я просто спросил. — Хорошо, — Белова вновь улыбнулась. — Я, наверное, пойду, попробую навестить Диму. Будить не буду, так, гляну, как он. Иван кивнул. — Завтра увидимся? — спросил он. — Конечно. Ты бы тоже спать шел. — Да, пойду. Просто…, - в этот миг уже смутился сам Иван. Он не хотел показаться в глазах Кати чокнутым папашей, который сутками трясется над своим чадом. Но Вика так сильно перенервничала, что он опасался, что она снова перестанет говорить. Она так и заснула у него на руках, обнимая его за шею своими маленькими ручками. — Короче, положу ее в кровать и пойду! Катя кивнула и, вновь поцеловав спящую Вику, покинула комнату. Теперь она направилась к Дмитрию. Белова словно нарочно решила навестить его в последнюю очередь, будто этим желала доказать самой себе, что он больше не так для нее важен. Все это время находясь на Владимирской, Катя изо всех сил старалась не думать о Дмитрии. Теперь они снова были далеко, и каждый жил своей жизнью. Вот только не думать о нем не получалось. Это расставание далось девушке крайне болезненно. Она постоянно пыталась уловить хотя бы какие-то слухи о нем и мысленно искала весомую причину снова вернуться на Адмиралтейскую. Стас, казалось, не замечал подавленного настроения своей девушки. С переездом их отношения несколько улучшились, но это скорее напоминало наклеенный поверх треснутого стекла скотч — вроде что-то сделано и на ощупь более-менее однородно, но трещина никуда не исчезла. |