Книга Мышьяк к чаю, страница 17 – Робин Стивенс

– Мистер Кёртис не глотал соль для ванны, – сказала Дейзи с издевкой. – Не глупи. Мне кажется, он съел что-то неподходящее за ланчем… то мясо выглядело изрядно старым.

Правда ли она верила в это?

Один взгляд на Дейзи показал мне – нет, не верила.

– О нет! – простонала Бини. – Мы что, все заболеем?

– Очень вероятно, – сказала Дейзи, находившаяся в самом шаловливом настроении. – Мне кажется, я чувствую…

Бини вскрикнула и вцепилась в живот.

– Помогите! – заорала она и ринулась в сторону ванной.

Китти, сердито зыркнув в сторону Дейзи, последовала за ней.

– Дейзи, – сказала я. – Ведь это же неправда? Я не чувствую тошноты… по крайней мере, мне так кажется.

– Я знаю, – ответила Дейзи. – Я тоже. Но, честно говоря, я не могу быть откровенной с Китти и Бини.

«А можешь ли со мной?» – хотелось спросить мне, но я этого не сделала.

– И что? – выдавила я.

– Что? Хэзел, разве мы не говорили целый день, что нечто странное назревает? Мистер Кёртис здесь определенно с гнусными целями, это мы установили… так что все это может быть трюком, затеянным ради того, чтобы не уезжать сегодня вечером. Если он болен, то папочка не сможет его выгнать и мистер Кёртис останется в Фоллингфорде.

– Но я не думаю, что он притворялся! – возразила я.

– Как и я, честно говоря. Но если он не притворялся… ну, все еще более интересно. Существуют самые разные возможности, мы, как члены детективного агентства, должны расследовать их все, а затем прийти к заключениям. Что мы знаем к этому моменту? Быстренько, пока мы одни.

– Мистер Кёртис вел себя откровенно странно, – сказала я. – А сейчас он заболел. Все выглядит так, словно он отравился.

– Но больше никто из нас не демонстрирует симптомов отравления, хотя за ланчем мы все ели одно и то же, – добавила Дейзи. – И одно и то же мы ели за чаем только что.

– Но мистер Кёртис ничего не ел, – вспомнила я. – Он только выпил чашку чая.

– Отличное наблюдение, Ватсон! – одобрила Дейзи. – Хорошо. Чай всем наливали из одного чайника, и молоко из одного и того же кувшина. Почему же отравился только мистер Кёртис?

Как раз в этот момент мимо промчался дядя Феликс, державший в руках прорезиненный макинтош и галоши.

– Ты наружу? – спросила Дейзи.

– Собираюсь найти О’Брайена и отправиться с ним за доктором, – ответил дядя Феликс скороговоркой. – Все обстоит не так хорошо там, наверху, а шторм, похоже, порвал телефонные провода.

Я ничуть не завидовала ни ему, ни О’Брайену, поскольку снаружи творилось нечто ужасное. Я могла слышать, как топочет и рокочет гром, как дождь буквально лупит по оконным стеклам, и очень уж часто мир за пределами Фоллингфорда освещался яркими молниями.

– Если мы не вернемся через полчаса, то будь хорошей племянницей, отправь за нами лодку.

Дейзи улыбнулась и помахала дяде Феликсу, но едва дверь за ним закрылась, как она стала серьезной. Мы уставились друг на друга, вслушиваясь в буйство снаружи и в ужасные звуки, доносившиеся со второго этажа.

Небо было угольно-черным, и казалось, что особняк – не более чем деревянная коробочка, в которую мы втиснуты и выброшены в глубокое темное море.

– Так, и что нам сейчас необходимо? – заявила Дейзи, перекрикивая гром. – Держаться вместе и подумать, что мы можем разузнать.

7

Мы ринулись вверх по изгибающимся ступенькам и через лестничную площадку второго этажа, чтобы затаиться у дверей мистера Кёртиса.

Мы могли слышать, как леди Гастингс и мисс Доэрти суетятся внутри.

Я понимала, что мы не должны быть здесь, и понимала, что не хочу быть здесь. Мистер Кёртис продолжал издавать жуткие стоны и взвизгивания, и они едва не заглушали шум бури за стенами. Вспышки молний хлестали коридоры бичами стремительных теней, и их появление всякий раз заставляло меня вздрагивать.

– Честно говоря, Хэзел… – сказала Дейзи, но без обычной своей уверенности, и я подумала, что она нервничает ничуть не меньше, чем я.

Затем появился дядя Феликс, а с ним доктор из деревни Фаллингфорд.

Дядя Феликс выглядел элегантным даже с капающей с волос водой, в промокших насквозь грязных брюках. Доктор был толст, лыс, ужасающе взволнован и абсолютно лишен дыхания.

– С дороги, юные леди! С дороги! – воскликнул он, проносясь мимо.

Дядя Феликс остановился рядом с нами, мы напряглись, но он только нахмурился и вытер покрытый каплями монокль сырым носовым платком.

– Мы оставили О’Брайена в деревне, – сказал он. – Ужасная погода. Ему лучше будет дома. Но хотя бы прибыл доктор Купер.

– А что случилось с мистером Кёртисом? – спросила Дейзи, используя наш шанс. – С ним все будет хорошо?

– Не юли, Дейзи, – дядя Феликс вздохнул. – Я не скажу тебе ничего.

Дейзи изобразила негодование:

– Но дядя Феликс!

– Дейзи, это не игра. Все серьезно. И сейчас я хочу, чтобы вы обе поднялись в детскую и оставались там до тех пор, пока вас не позовут. Понятно? – он глянул на нас через вставленный на место монокль, а потом шагнул к двери мистера Кёртиса и исчез за ней.

Дейзи перевела дыхание.

– Я… – промямлила она. – Я не знаю, что за муха его укусила на этот уик-энд. Раньше он никогда не говорил мне «убирайся»!

Я мысленно вернулась к тем странным, беспокоящим вещам, о которых дядя Феликс говорил мистеру Кёртису в лабиринте. Вел ли он себя просто как взрослый? Или… как подозреваемый?

– Что будем делать? – спросила я. – Пойдем наверх, как он нам велел?

– Ни в коем случае, – ответила Дейзи. – Тот большой испанский сундук вон там открыт, ну в нем есть отличная решетка, она позволит нам дышать. Спрятавшись там, мы сможем никуда не уходить и все подслушать.

Мне совершенно не хотелось лезть в какой-то там сундук и подслушивать, но мне очень хотелось разобраться, что творится, и поэтому я сказала:

– Хорошо.

И мы забрались в сундук.

Мы то и дело стукались локтями и коленями во тьме, мне было жарко и тесно. Только Дейзи не ошибалась – в одной из боковых стенок имелись крохотные дырочки, так что мы могли дышать и даже выглядывать наружу, если изогнуться и прищуриться. Шторм продолжался, гром гремел не переставая, дождь хлестал по стеклам, а мистер Кёртис стонал и стонал.

Затем дверь его спальни открылась, и некто вырвался наружу.

Это оказалась леди Гастингс, и она буквально выла от горя, и, несмотря на носовой платок в руке, ее лицо было мокрым от слез. Рыдая, она убежала в свою комнату. Несколькими минутами позже, едва я начала задумываться, не пора ли нам выбраться на свободу, из комнаты вышли еще два человека.