Книга Надя Князева решает остаться, страница 91 – Екатерина Романова

АД Рейвен возглавил лично. Время от времени я преподаю там курсы правового воспитания, но вырываться удается очень редко. Мы, замужние женщины, дамы занятые, знаете ли.

Маме вернули крылья, распластались перед ней в нижайших извинениях. Увы, к моему совету она прислушиваться не стала, никаких бонусов для себя не выторговала, сказала, что зла на них не держит и готова дальше выполнять свои функции. А небожители только и рады. Свалили на нее кучу административной работы, вот она теперь с Неба почти не спускается. Была в родовом гнезде Треев-Князевых (как дама эмансипированная, свою фамилию я себе оставила, хотя каждая курдяпка в курсе, кто мой муж) только на новоселье, хотя наш дом всегда открыт родственникам.

С отцом Дремучим, чьего имени я так и не могу выучить (спасибо деду по имени Скандархантрахан за то, что отыгрался на сыне), у нас отношения как-то сразу сложились. Пообщавшись с ним часок, я поняла, в кого пошла и кого благодарить за юридический склад ума. Мужик дельный. Говорит мало, предпочитает действовать. Маму мою бережет, хотя встречаются они редко очень.

Приемным родителям о существовании иных миров сообщать запретили, но ангелы Неба связались с ангелами Рая и те ситуацию исправили. В общем, теперь мои родители думают, что я в командировке где-то в Новой Зеландии без связи, со мной все хорошо, когда вернусь — не знаю, но вернусь обязательно. Сомневалась, что прокатит, но Милорад говорит, что в Раю ангелы порядочные, дело свое знают.

А теперь главный вопрос. Собственно, из-за этого вопроса я и стояла уже минут пятнадцать под дверьми кабинета моего мужа, не зная, с какой стороны подойти к решению волнующего меня вопроса.

Лекарство от болезни «спящий ангел». Она ведь теперь поражает и маленьких демонят. Они более устойчивы, тридцать случаев всего зафиксировано за год, но они есть и количество заболевших растет. Мы и на йоту не приблизились к разгадке, откуда эта неведомая фигня приползла и как от нее избавиться. Увы, тут я свои силы переоценила.

Но самое страшное не в этом. Самое страшное в том, что я уже вот как две недели ношу под сердцем плод нашей с Рейвеном любви. Дверь открылась так внезапно, что я едва успела отскочить, чтобы не получить по лбу.

— Надо же, какая удача, я как раз хотел тебя искать.

— Правда? — выпалила с перепугу.

— Нет, конечно. Ты топчешься под моей дверью уже пятнадцать минут. Что случилось, малышка?

Вот и как ему сказать? Начать издалека? Или прямо в лоб? Или вообще не говорить об этом сейчас?

Страшно представить, как я выглядела со стороны. Как в той песне: «я краснею, я бледнею, захотелось ей сказать: встанем над рекою, зорьки ясные встречать». И хор:

— Раскудрявый, клен зеле-еный, лист резной, я влюбленный и смущенный пред тобой…

Жаль нет под рукой запечатлевателя. Я бы с удовольствием сделала снимок мужнего лица в этот момент.

— Так, похоже, все серьезно.

Рейвен обнял меня за плечи и завел в свой кабинет.

— Воды? Твой любимый виноградный сок? Чаю?

— Кофе с коньяком.

— Забудь о коньяке, — приказал он, усаживая меня на диван. — В твоем положении алкоголь запрещен.

Знает? Он знает??? И какого аблика я тут бледнею и краснею, подбирая правильные слова?

— Когда ты узнал? — спросила могучую спину.

— Неделю назад, — спокойно ответил Рейвен, наливая мне бокал виноградного сока из стеклянного графина. — Держи.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Ты удивительный человек, Надя. С легкостью читаешь других существ, способна распутать сложнейшие заговоры, твоему умению находить нужную информацию и контролировать ситуацию на расстоянии вообще только позавидовать остается. Конечно, я знаю, что ты опекаешь своих друзей. Как их куратор — не одобряю, как твой муж и друг, считаю, ты поступаешь правильно. Вот только когда вопрос касается тебя, касается нас, ты почему-то теряешься.

— За весь год ты мне так ни разу и не сказал, — отставила пустой стакан и опустила взгляд на скрещенные пальцы.

— Не сказал что?

Рейвен присел передо мной на корточки и взял мои ладони в свои руки.

— То, что обычно мужчины говорят женщинам, когда хотят затащить их в постель.

— Эй, красотка, мне нравится твоя задница?

— Что? — вспыхнула и подняла взгляд. Демон откровенно смеялся надо мной и не скрывал этого. — Ты издеваешься!

— Ничуть. Я такой, какой есть. Все, что касается чувств, эмоций и прочей ерунды — мне чуждо. Но, если тебе нужны слова, если ты в этом нуждаешься — хорошо. Я скажу тебе, — он вдохнул, но я накрыла его губы ладошкой и покачала головой.

— Не нужно. Не переступай через себя. Арахрахн терпит измены своей избранницы, Эвон — взбалмошный характер мужа и его гиперопеку, мама — вынужденную разлуку с любимым. Мне повезло куда больше других. У меня самый любящий, самый заботливый, самый внимательный, чуткий и понимающий мужчина из всех. И то, что он не говорит мне те заветные три слова, ничего не значит. Ведь у меня есть нечто большее, чем слова. У меня есть ты…

Я наклонилась и нежно поцеловала любимого. И все бы закончилось так, как заканчивается всегда: мы бы очнулись часа через три голые, в поту и изможденные на какой-нибудь жутко неудобной поверхности. Но не в этот раз.

— Так что по поводу нашего будущего? — спросила я, отстранившись.

Рейвен сел на диван и, обняв меня, притянул к себе. Умостив голову на его плече, я боялась дышать, понимая, что услышу.

— Наше будущее предопределено. Ты родишь ребенка, и мы отправим его на Землю.

— И убьем этим чужого младенца! — я выпрямилась, не желая принимать такую реальность.

— Не убьем. Младенец останется жить, но его сознание заменит благодать и злодейство нашего сына.

— Я жила двадцать семь лет думая, что мое тело — это мое тело. Сейчас мне приходится мириться с тем знанием, что я забрала чужую жизнь. Это не просто принять, Рейвен. Еще сложнее — сознательно повторить это с собственной дочерью. Да, на Земле у нее большие шансы выжить, но какое право мы имеем выбирать, кому жить, а кому умирать?

— Это выбираем не мы, малышка, а природа. В природе побеждает сильнейший. Бессмертные и смертные… Мы в разной весовой категории.

— Но так нельзя, Рейвен! — я вскочила с дивана и сжала кулаки. — Я отказываюсь верить, что нет другого варианта!

— У тебя впереди восемь с половиной месяцев, чтобы отказываться в это верить. В тот день, когда наш сын появится на свет, тебе придется принять решение. Готова ли ты сознательно обречь его на гибель от болезни здесь или пошлешь на Землю, чтобы спасти?

Я закрыла лицо руками и зарычала от бессилия. Для Рейвена все просто. Он демон, у них с совестью разговор особый. А вот ангелам, вместе с благодатью, и совести щепотку отсыпают. Вот эта щепотка сейчас внутри меня ядовитой соляной кислотой шипела, не позволяя принять такое решение. Жизнь собственного ребенка и чужого. Да разве можно выбрать? Я себя-то простить не могу…