Она промолчала. Кирилл встал, прошагал через комнату и ушел, оставив дверь открытой.
Глава 23
Котенок спал, свернувшись в клубочек на подоконнике. За окном темнела пропитанная влагой ночь, черная как смоль. Сквозь приоткрытую форточку тянуло ночной прохладой и сыростью. Дождь кончился, он уже не стучал больше по оконным стеклам, но крупные редкие капли срывались беззвучно с крыши и исчезали в мокрой траве.
Тишину нарушало лишь громкое тиканье часов на стене, оживших под рукой Алексея.
После того как Альбина рассказала свою историю, она испытывала странную легкость, словно избавилась от груза, давившего ей на плечи.
Леший не стал укорять ее, говорить, что она глупая и слишком доверчивая, не спрашивал, почему она не пошла в милицию, не сделала ни одной попытки вступить в борьбу с Вадимом и людьми, стоявшими за ним.
— Да, ситуация непростая, — прокомментировал он, — но, как говорится, выход можно найти всегда. Даже если кажется, что кругом глухая стена. Знаешь, завтра я собираюсь в Москву, по делам, попытаюсь узнать что-нибудь и о твоем деле. Дай-ка мне телефон этого твоего Игоря. Говоришь, у него есть связи в милиции?
— Я много раз звонила ему, но телефон не отвечает, — грустно промолвила Альбина.
— Все равно, запиши мне его номер. Если ничего не выйдет, попробую какой-нибудь другой вариант.
Девушка достала записную книжку из сумки, вырвала из нее листочек и записала на нем номер Светкиного домашнего телефона, который помнила наизусть. Алексей аккуратно сложил его и сунул в карман, затем сказал:
— Где теперь обретается твой муж, ты, конечно, не знаешь.
Она покачала головой, и он ободряюще улыбнулся:
— Ладно, не грусти, как-нибудь пробьемся. Где наша не пропадала…
Альбина ответила ему вымученной улыбкой, но Леший уже не смотрел на нее. Он молчал, уставившись в пространство, и по лицу его было видно, что он что-то взвешивает в уме.
Котенок зашевелился на подоконнике, открыл один глаз, потом другой, зевнул, встал на лапы, спрыгнул с окна и пошагал в спальню.
Часы на стене показывали два часа.
— Ох, как поздно уже. Пойду спать, — сказала Альбина, поднимаясь со стула.
— Да, я тоже сейчас лягу. Хочу выехать на первой электричке. Завтра мне предстоит тяжелый день. Вернусь вечером.
Альбина вошла в свою крошечную спаленку, прикрыла дверь, погасила свет, скинула халат и легла. Котенок тут же запрыгнул на постель и стал устраиваться у нее в ногах.
Она задремала, но еще долго слышала сквозь сон, как поскрипывают деревянные доски пола под ногами Алексея. Мужчина ходил по комнате, его шаги то удалялись, то приближались. А потом она провалилась в глубокий сон и больше уже ничего не слышала.
Проснулась Альбина оттого, что солнце щекотало ей щеку. Его лучи пробирались в комнату сквозь затеняющие оконное стекло ветви рябины и разрисовывали обои над кроватью дрожащими золотистыми пятнами.
От вчерашней непогоды не осталось и следа: небо было чистым и безоблачным, трава и листья на деревьях давно высохли.
Альбина накинула халат и вышла в большую комнату. Алексея уже не было, исчез и его рюкзак. Постель, аккуратно сложенная, лежала в углу дивана. Часы показывали четверть двенадцатого.
Ей стало отчего-то немного грустно. Может быть, оттого, что она не простилась с ним. За эти несколько дней Альбина так привыкла к его присутствию, что теперь, когда он ушел, комната, залитая солнечным светом, показалась ей пустой и неуютной.
Она прошла через кухню и увидела, что входная дверь приоткрыта. Выйдя во двор, заметила Артема, присевшего на корточки возле куста крыжовника. Подняв голову, мальчик сказал:
— Привет. Дверь была не заперта, а калитка — нет. Я пролез через дырку. Ты спала, я не стал тебя будить.
Альбина догадалась, что Алексей, уходя, перемахнул через забор, не желая оставлять калитку открытой. Наверное, тоже не захотел ее будить.
— А где… Алексей? — спросил Тема.
Альбину удивила маленькая заминка, которую сделал мальчик, прежде чем назвал имя своего друга. Она вспомнила, что он уже давно не называет его «дядя Леший». Почему? «Понял, наверное, что лешие бывают лишь в сказках», — догадалась она.
— Уехал в Москву, — сообщила Альбина и, заметив отчаяние в глазах ребенка, быстро прибавила: — Он сказал, что вечером вернется.
Мальчик промолчал, а она вдруг подумала, что, так же как и Тема, боится: вдруг Алексей больше никогда не вернется.
Но почему? Почему ее так огорчает эта мысль? Потому, что с ним ей не так одиноко и не так страшно по вечерам в этом домике возле леса? Или потому, что он обещал помочь ей с документами? Или дело в чем-то ином?
День тянулся медленно и тоскливо. Альбина завершила работу над коллажем; потом они обедали, потом читали книгу вслух, смотрели телевизор, готовили, ужинали, рисовали. Она снова пыталась изобразить букет ромашек и васильков, но у нее снова ничего не получилось. Наверное, оттого, что цветы, вчера еще такие свежие, живые, теперь поникли, печально склонили вниз свои нежные головки.
Уголком глаза Альбина следила за Артемом. Он любил рисовать и обычно отдавался этому занятию со страстью, высунув от усердия кончик языка. На этот раз мальчик лениво, без всякого энтузиазма водил кистью по альбомному листу, а глаза его то и дело поднимались к окну или часам, громко тикающим на стене. На его лице застыло напряженное выражение, словно он внимательно прислушивался к звукам, доносившимся с улицы.
За окнами стало смеркаться, и Альбина, задернув занавески, включила свет. В это время мальчик всегда уже шел домой с гостинцем для собаки, но сегодня он даже не шелохнулся, будто прилип к своему стулу. Окунал кисточку в краску, после чего медленно водил ею по листу.
Потом Тема все же поднялся со стула и сказал, не глядя на Альбину:
— Пойду отнесу Шарику еду. Не закрывай калитку, я еще вернусь. Хочу дорисовать картину.
Она достала из холодильника банку с остатками ужина и отдала ему. А когда калитка во дворе хлопнула, подошла к столу, заглянула в его альбом, но не увидела ничего, кроме темно-коричневых и синих линий, идущих от одного края листа к другому.
Через полчаса Артем вернулся.
— Как там Шарик? — поинтересовалась Альбина.
— Хорошо. Еда ему очень понравилась. Он передает тебе спасибо.
— Отлично. Я рада.
Артем снова уселся за стол и вынул из банки с водой кисточку. У Альбины не было больше никакой охоты рисовать увядающий букет, она взяла книгу и стала читать. Наблюдая, как мальчик механическими движениями водит кистью по листу, предложила:
— Хочешь, почитаю тебе вслух?
— Нет, — ответил он равнодушно, — не надо.
