Книга Смеющийся труп, страница 19 – Лорел Гамильтон

— Никто не заслужил вечного заключения в собственном трупе, — сказала я.

— Этим можно заменить смертную казнь, chica. Преступники могли бы после смерти трудиться на благо общества.

Я покачала головой:

— Нет, это неправильно.

— Я создала зомби, который не разлагается, chica. Аниматоры — вы ведь так себя называете — искали этот секрет годами. Я его нашла, и люди будут платить за него.

— Это неправильно. Может, я мало знаю о вуду, но даже в вашей религии это считается недопустимым. Нельзя же держать душу в заключении и не давать ей слиться с лоа?

Доминга пожала плечами и вздохнула. Неожиданно она показалась мне очень усталой.

— Я надеялась, chica, что ты мне поможешь. Вдвоем мы могли бы работать намного быстрее. Мы бы стали такими богатыми, что тебе и не снилось.

— Ты обратилась не к той девушке.

— Теперь я это вижу. Я надеялась, что, раз ты не вуду, ты не сочтешь, что это неправильно.

— Христианин, буддист, мусульманин — кого ни возьми, Доминга, никто не сочтет это правильным.

— Может быть, да, может быть, нет. Спросить-то можно.

Я поглядела на разлагающуюся зомби.

— Хотя бы избавь свои экспериментальные образцы от мучений.

Доминга тоже взглянула на зомби.

— Впечатляющая демонстрация, не так ли?

— Ты создала вечного зомби, чудесно. Не будь же садисткой.

— Ты считаешь, что я жестока?

— Да, — сказала я.

— Мануэль, я жестока?

Отвечая, Мэнни смотрел, и его глаза пытались мне что-то сказать. Но я не могла понять, что именно.

— Да, Сеньора, ты жестока.

Она поглядела на него, и не только лицо, но и все ее тело выразили изумление.

— Ты и впрямь считаешь меня жестокой, Мануэль? Свою дорогую amante? [7]

Он медленно кивнул:

— Да.

— Несколько лет назад, Мануэль, ты не был так скор в суждениях. Ты ведь не раз резал для меня белых козлят.

Я повернулась к Мэнни. Это было похоже на сцену из фильма, где главный герой внезапно открывает о ком-то страшную истину. Когда ты узнаешь, что один из твоих лучших друзей участвовал в человеческих жертвоприношениях, должна зазвучать музыка, а камера — показать крупный план. Не раз, сказала она. Не раз.

— Мэнни? — Мой голос упал до хриплого шепота. Для меня это было хуже, чем зомби. Черт с ними, с чужими. А это был Мэнни — и я не хотела верить. — Мэнни? — прошептала я снова. Он не смотрел на меня. Плохой признак.

— А ты не знала, chica? Разве твой Мэнни не рассказывал тебе о своем прошлом?

— Заткнись, — попросила я.

— Он был моим самым ценным помощником. Он сделал бы для меня все, что угодно.

— Заткнись! — крикнула я. Она замолчала; лицо ее вытянулось. Энцо сделал шаг в сторону алтаря. — Не надо. — Я сама не знала, к кому обращена эта просьба. — Я должна услышать это от него, а не от тебя.

Лицо ее стало гневным. Энцо навис надо мной подобно лавине, которая вот-вот обрушится. Доминга коротко кивнула:

— Тогда спроси его, chica.

— Мэнни, она говорит правду? Ты приносил в жертву людей? — Мой голос звучал слишком ровно. Так не должно было быть: от напряжения у меня внутри все болело. Но я уже не боялась — или по крайней мере не боялась Доминги. Правда — вот что меня пугало.

Он поднял взгляд. Волосы упали ему на глаза — на глаза, полные боли.

— Это правда, да? — Меня охватил озноб. — Отвечай же мне, черт побери! — Но мой голос по-прежнему звучал ровно, как будто ничего не случилось.

— Да, — сказал он.

— Ты приносил в жертву людей?

Он впился в меня взглядом; злость придала ему сил.

— Да, да!

Теперь была моя очередь отвести глаза.

— О Боже, Мэнни, как ты мог? — Теперь мой голос прозвучал весьма непривычно. Если бы я не знала, что это не так, я могла бы сказать, что вот-вот расплачусь.

— Это было почти двадцать лет назад, Анита. Я был одновременно и вуду, и некромантом. Я верил. Я был влюблен в Сеньору. Во всяком случае, мне так казалось.

Я уставилась на него. От его взгляда у меня перехватило дыхание.

— Черт возьми, Мэнни!

Он ничего не сказал. Просто с несчастным видом стоял и смотрел на меня. И я не могла совместить эти два образа. Мэнни Родригес и кто-то другой, совершающий ритуальное убийство. Он научил меня отличать хорошее от плохого в нашей работе. Он отказывался делать вещи и вполовину не такие отвратительные, как это. Бессмыслица какая-то.

Я покачала головой.

— Я не могу думать об этом сейчас. — Я услышала, что сказала эти слова вслух, хотя на самом деле не собиралась. — Отлично, вы бросили вашу маленькую бомбу, сеньора Сальвадор. Вы сказали, что поможете нам, если я пройду ваш тест. Я прошла его? — Когда есть из чего выбирать, сосредоточься на каком-нибудь одном несчастье.

— Я собиралась предложить тебе стать партнером в моем новом предприятии.

— Мы обе знаем, что я на это не соглашусь, — сказала я.

— Очень жаль, Анита. После соответствующего обучения ты могла бы превзойти даже меня.

Будь похожа на меня, когда вырастешь. Нет уж, спасибо.

— Благодарю, но мне и так хорошо.

Ее взгляд метнулся к Мэнни, потом снова ко мне.

— Хорошо?

— Мы с Мэнни решим все сами, Сеньора. Так ты мне поможешь?

— Если сейчас я тебе помогу бесплатно, ты будешь моей должницей.

Я не хотела быть ее должницей.

— Я предпочла бы обмен информацией.

— Что ты можешь знать такого, что будет стоить тех усилий, которые я приложу, охотясь на твоего зомби-убийцу?

Я задумалась на мгновение.

— Я знаю, что очень скоро будет принят закон о зомби. Скоро у зомби появятся права, которые будут защищены законом. — Я надеялась, что это действительно случится скоро. Не нужно ей говорить, на какой стадии сейчас этот законопроект.

— Значит, я должна побыстрее продать несколько негниющих зомби, пока это не стало незаконным бизнесом.

— Я не думаю, что незаконность тебя сильно смутит. Человеческое жертвоприношение тоже незаконно.

Она тонко улыбнулась:

— Я этим больше не занимаюсь, Анита. Я сошла со скользкой дорожки.

Я в это не верила, и она знала, что я не поверю. Ее улыбка стала шире.