Онлайн книга «Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни»
|
– Не имеет значения, – сказал господин Баккер. – Все мы к тому времени уже ляжем в гроб. – А я лягу в урну, – поправила его госпожа Дёйтс. Директриса сегодня не показывалась на глаза. Думаю, в ближайшее время она напомнит о себе ничего не значащим объявлением. ВТОРНИК 10 февраля Весь наш магазинный мир грозит рухнуть. “Фром и Дресман” на грани банкротства, “Блоккер” испытывает большие трудности, да и у “Хема” с некоторых пор дела плохи. А ведь есть еще люди, которые не переварили закат таких гигантов, как “Пит де Грёйтер” и “Симон де Вит”, исчезнувших еще в 70-х. Неужели есть прямая связь между популярностью магазинов у пенсионеров и плачевными финансовыми показателями? Раз уж я заговорил о магазинах, то сообщаю: я заходил в “Алберт Хейн” справиться насчет “Смака”. Он до сих пор в продаже. Стелваген не обманула моих ожиданий. На следующий день после тревожного репортажа в Het Parool на стенде появилось многословное обращение администрации, где говорилось, что мы можем спать спокойно. “Нет никаких оснований ожидать, что ваш дом опеки в ближайшее время пойдет на слом”. “Ближайшее время” породило еще бóльшую озабоченность. – Это ни о чем не говорит. Что значит “ближайшее время”? Для меня – неделя, а для горы – миллион лет, – сказал господин Пот. Насчет горы он, верно, где-то вычитал. За кофе члены клуба посоветовались и постановили, что Леония подойдет к Стелваген и с самой невинной улыбкой спросит, когда же наконец начнется капитальный ремонт здания, запланированный два года назад? Дескать, о нем давно ничего не слышно. Сначала ремонтировать, а потом сносить? Нам это кажется нелогичным. – Госпожа Стелваген, ведь ремонт все-таки начнется? Ведь его не отменили из-за… Что-то в этом роде собирается спросить Леония, глядя на Стелваген с выражением собачьей преданности в глазах. СРЕДА 11 февраля Завтра мы снова ужинаем в составе СНОНЕМ. Организует вылазку Герт. Это его дебют, и он его ждет не дождется, хотя мы устраивали ужин всего две недели назад. Похоже, он немного нервничает, а ведь обычно являет собой образец невозмутимости. Сбор в полшестого в холле. Я прочитал бланки документов, полученные от фонда “Горизонт”. Возникли кое-какие проблемы. Во-первых, таблетки для эвтаназии нельзя приобрести легальным путем, а заказать по интернету не так-то просто. Легальная эвтаназия происходит путем инъекций. Для начала мне понадобится медицинское заключение, подписанное личным врачом. Моему личному врачу я не слишком доверяю. Может быть, врача рекомендует “Горизонт”, это надо выяснить. Но сперва я закажу брошюру “Достойная кончина в собственной режиссуре”. 9,5 евро за красивую, спокойную смерть – не слишком дорого. Придется искать и душеприказчика. Вот когда пожалеешь об отсутствии семьи. Ведь у меня есть только несколько старых-престарых друзей, которых не хотелось бы обременять моей эвтаназией и похоронными пожеланиями. Может, “Горизонт” за небольшое вознаграждение предоставит мне и душеприказчика? И потом, мне бы очень хотелось самому покончить с собой, но это другая песня, это легче сказать, чем сделать. Я все еще нервничаю при этой мысли. – Знаешь что? Не спеши ты со своим уходом, – нашептывает мне мой внутренний голос. – Всегда лучше обождать. Сегодня госпожа Ван Дам спросила меня, не хочу ли я сыграть с ней в руммикуб. А для меня нет ничего хуже, разве что телешоу “Судья по вызову”. Меня охватила такая паника, что я брякнул, будто у меня от руммикуба всегда случается мигрень. Но устыдился своего малодушия и сказал: “Шучу, голубушка. Просто я не любитель руммикуба. Пригласите кого-нибудь другого. Например, господина Дёйкера”. И смылся от греха подальше. Но, похоже, госпожа Ван Дам еще не настолько чокнулась. Вид у нее был такой, словно она предпочитает быть погребенной заживо, чем сыграть в руммикуб с Эвертом. Госпожа Ван Дам помешана на настольных играх, но никто не хочет с ней играть. У нее болезнь Паркинсона, карточки и фишки летят во все стороны. Она сидит не столько за столом, сколько под столом, подбирая их. Жалкое зрелище. Однажды я играл с ней в ясс, но это был скорее тест на терпение. Прежде чем восемь карт одна за другой попадут к ней в руку, успеешь выпить чашку кофе. Затем она обычно роняет на пол две-три карты одновременно, что несколько затрудняет игру. Жалко ее ужасно. Игра в руммикуб, карты и скрэббл – единственное, что придавало какой-то смысл ее жизни. Но она уже не может найти партнера. – Может, сыграем в игру “только-не-сердись”? – умоляюще окликнула она меня, не сознавая всего трагизма своих слов. ЧЕТВЕРГ 12 февраля Господин Баккер и господин Пот хуже, чем два старых злыдня из кукольной передачи “Маппет-шоу”. Вроде бы приличные люди, но когда кого-то ликвидируют в криминальных разборках, они удовлетворенно потирают руки. Так что последние несколько недель для них прекрасное время. Сообщения о разборках появляются одно за другим в таком бешеном темпе, что за ними невозможно уследить. Здесь уголовники не найдут сочувствия, как бы ни любила застреленного бандита его старушка-мать. Мой бездоказательный тезис гласит: чем старше, тем жестче. И здешние обитатели иногда по-настоящему жестоки друг к другу. Некоторые старики отворачиваются при виде членов СНОНЕМа, не удостаивая нас лишним словом. А почему? Могу объяснить это только завистью. Завидуют. Потому что их не приняли в клуб. Сплетничают за нашей спиной с подначки Пота и Баккера. Мы, члены клуба, условились на сплетни не реагировать. На практике это не всегда удается, но, в общем, срабатывает. Наметилось строгое разделение столов: компания завистников – и члены клуба СНОНЕМ. Между двумя партиями оказались беспартийные, обычно они относятся к нам дружелюбно. Но на них косо смотрят нытики, все еще способные завидовать, хотя им давно перевалило за восемьдесят. А ведь все мы сидим в одной скорлупке, медленно идущей ко дну, и, казалось бы, нам более пристало мягкое единение. ПЯТНИЦА 13 февраля В шесть часов мы прибыли на Алберт-Кёйпстраат. На опустевшем рынке валялись пустые картонные коробки и обрывки целлофана. Водитель мусороуборочной машинки в шутку сделал вид, что собирается наехать на компанию стариков. Эдвард оценил шутку и грохнулся наземь. Он умеет делать это очень убедительно и для своих восьмидесяти лет поразительно мягко. Водитель в ужасе выскочил из машинки. – Ох, простите, простите. Я пошутил. Я вас поранил, сударь? – Не бери в голову, старина, – со смехом сказал Эдвард, вставая на ноги. Тем не менее нам пришлось три раза переводить неразборчивый текст Эдварда, пока мусорщик не поверил, что его разыграли. И только тогда расхохотался. Мы поужинали в одном из тапас-баров сети “Барра”. И весьма высоко оценили испанскую кухню. |