Онлайн книга «Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни»
|
– Что ж, тем хуже для прочих стран, – вот и все, до чего додумался Баккер после долгого размышления о грустном. Понятно, что Нидерланды не стоит сравнивать с Калмыкией, но что касается всех соседних стран… Как только снова раздаются жалобы на опеку, я бросаю многозначительный взгляд на стенд, и все мои друзья делают то же самое. Записных жалобщиков это нервирует. – Что вы постоянно киваете на этот клочок газеты? Я и так знаю, что там напечатано, черт побери. ПОНЕДЕЛЬНИК 2 февраля Я не верю в Бога, но люблю тишину и поэтому заглядываю иногда в центр медитации. Предпочтительно днем в воскресенье, когда там тише всего. Истинно верующие уже побывали на утренней экуменической службе, а после обеда ожидают посещений. Вчера днем я целых полчаса наслаждался покоем и перед уходом зажег свечу в память дочки. Легкий шорох за моей спиной возвестил о приближении старого священника. – Могу я спросить, кого вы поминаете? – спросил он, дружески кивнув. – Мою покойную дочку. – Вы никогда не приходите на литургию – и все-таки? – Нет, я не из вашей паствы. Я не принадлежу ни к какому стаду. Некоторое время священник стоял молча, глядя прямо перед собой. – Должен сделать вам одно признание, – заговорил он, – но прошу вас держать его при себе. Я ответил, что мне всегда хотелось хоть раз принять исповедь у священника. Он сердечно рассмеялся. – Да, стадо у меня есть, но сам я неверующий пастырь, – сказал он. – Уже много лет я не верую в Бога. Однажды у меня было озарение: Бога нет или он непознаваем. На практике различие не так уж велико. – Насчет Бога я с вами согласен, но мне кажется, что для вашей профессии вера весьма удобна. – Ничего, я справляюсь. Проповедую от души. Приятно сознавать, что ты даешь людям опору и утешение. Не будь я священником, чем еще я мог бы заняться на старости лет? Не знаю. Да никто и не спрашивает меня, верую ли сам я в Бога. Мы проговорили с ним полтора часа. Изумительный человек. ВТОРНИК 3 февраля Чертовски забавное совпадение: сегодня в газете появилась большая статья об одном проповеднике в Нейкерке, который пришел к убеждению, что Иисус никогда не существовал. Наш домашний священник предпочел держать свое неверие в тайне, а этот проповедник написал о нем книгу. Каждый не верует на свой манер. Покажу-ка я эту вырезку моему славному Фоме неверующему. В строжайшей тайне. Вчера днем встречаю в коридоре госпожу Стелваген. – Добрый день, господин Грун, как поживаете? За долю секунды я решился на маленький блеф. – Все в общем-то прекрасно, кроме одной мелочи. Я слыхал, что наш дом стоит в списке на слом. Моя лобовая атака застала ее врасплох, судя по ее пристальному якобы изумленному взгляду. – От кого вы это слыхали? – Из надежного источника в дирекции. При этом я попытался изобразить загадочную улыбку. Должен сказать, что я сам был изумлен собственной отвагой. – У вас все еще есть такой источник? Стелваген прокололась. Она всегда отрицала, что вынужденный досрочный выход на пенсию Ани Аппелбоом был связан с ее ролью информатора. – Что значит все еще? – Э-э-э… нет, ничего…. А что касается планов сноса, то это решает попечительский совет. – Но я спросил только, попал ли наш дом в список подлежащих сносу домов, а не о том, кто это будет решать. – Я охотно ознакомила бы общественность с этим списком, но, к сожалению, не могу этого сделать. Не говоря уже о волнении, которое возникнет, если кто-то начнет распускать слухи насчет сноса. Это было бы страшной ошибкой, господин Грун. Склонив голову немного набок, она смотрела мне прямо в глаза. – По-моему, совершенно неожиданный снос был бы еще более страшной ошибкой. Я выдержал ее взгляд. Повисла пауза. – Разумеется, если я получу конкретную информацию, я немедленно предам ее гласности. – Разумеется. – К сожалению, я тороплюсь, господин Грун. Еще раз – хорошего дня. Думаю, я попал в яблочко. Если мы и впрямь стоим в списке домов, которые в ближайшем будущем будут снесены, Стелваген бросится искать “крота”, а его нет. Так ей и надо. СРЕДА 4 февраля С чувством законной гордости я доложил Эверту, Граме, Леонии, Рии, Антуану и Герту о моем разговоре с директрисой. Приятно было получить взамен несколько похлопываний по плечу и крепкий тычок Эверта: “Молодец, Хенки!” Мы решили, что при любой возможности будем понемногу подливать масла в огонь. Эверт хочет плеснуть в дирекцию целой бочкой масла, а именно раздать листовки с текстом: “Снос – это смерть!” Мы пригрозили, что тогда лишим его спиртного. Это помогло. Я сделал наконец первый шаг. С сайта фонда “Горизонт” скачал бланк заявления на эвтаназию. Меня мутит от самой идеи, но бланк все-таки лежит на моей тумбочке. И пусть еще немного полежит, прежде чем я его заполню. Для моего собственного душевного покоя этим делом следует заниматься в темпе почтенной старости. Я мог бы записаться на какие-нибудь подготовительные курсы (должны же они существовать, или их уже организует доктор Свааб [3]), но думаю, мне в моем возрасте они, в сущности, не нужны. Подумываю о приобретении разрекламированного “прощального несессера”, красивой коробки, куда поместится все необходимое для последнего маршрута. Таблетки для эвтаназии, важные документы, список похоронных пожеланий, похоронная музыка, побрякушки и кое-что из личных вещей. Прежде всего мое старое донорское удостоверение, хотя я подозреваю, что срок годности всех моих запчастей давно истек. Предстоит выяснить, какие нужны таблетки и как их раздобыть. Придется снова набираться смелости. ЧЕТВЕРГ 5 февраля Мне снилась криомация – альтернатива кремации и погребению. Дизайнерша вчерашней красивой коробки рекламировала высушивание тела в замороженном состоянии. Мне снилось, что я погружаюсь в жидкий азот при температуре минус 196 градусов по Цельсию. Но я еще не совсем умер. И проснулся в холодном поту. Для окружающей среды криомация лучше, чем погребение. После заморозки тело следует хорошенько встряхнуть, из него выпадут тяжелые металлы, и останется двадцать пять кило порошка, который можно использовать в качестве удобрения. Хоть на что-то еще пригожусь. Из праха ты вышел и в прах возвратишься. Подозреваю, что большой интерес к сухой заморозке проявят убийцы, ведь она весьма затрудняет расследование. |