Книга Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2, страница 65 – Роберт Хайнлайн

– Не будь ослом. Ты же такой младенец, чуть что – опять начнешь вопить насчет своих гражданских прав и опять заработаешь губу всмятку… Слушай, – продолжал он, – я хочу отвести тебя к своим друзьям, поживешь у них, пока не привыкнешь к здешним порядкам. Но они… как бы это тебе сказать… не очень ладят с законом. Так что тебе придется стать всеми тремя священными обезьянами сразу: не видеть зла – раз, не слышать зла – два, и не болтать о зле – это три. Справишься?

– Да, но…

– Никаких «но». Пошли!

Вход был в задней части старого склада. Ступеньки вели вниз, в полуподвал. Вонючий от сваленного мусора коридор вывел к двери в задней стене склада. Мэйги постучал в филенку тихим условным стуком. Подождал и прислушался. Потом шепнул:

– Тсс! Это я, Линялый.

Дверь открылась, и две большие жирные руки обхватили Мэйги за шею. Они оторвали его от пола, после чего владелица рук громко поцеловала Мэйги в щеку.

– Линялый! Ты в порядке, дружок? Мы скучали по тебе.

– Вот это достойный прием, Матушка! – сказал Мэйги, когда был опущен на пол. – Позволь представить тебе моего друга. Матушка Джонсон, это Дэвид Маккиннон.

– К вашим услугам, – по привычке кивнул Дейв, но в глазах Матушки Джонсон загорелось внезапное подозрение.

– А он из наших? – резко спросила она.

– Нет. Матушка, он из недавних иммигрантов, но я за него отвечаю. Ему тут слегка подпалили задницу, и я привел его сюда, чтоб она малость подостыла.

Его голос журчал мягко и убедительно.

– Что ж… – Она немного смягчилась.

Мэйги игриво ущипнул ее за щеку:

– Моя умница! Когда мы с тобой поженимся?

Она хлопнула его по руке:

– Да будь я даже лет на сорок моложе, я бы сперва подумала, прежде чем выйти за такую балаболку, как ты. Входите, – сказала она, обращаясь к Маккиннону, – раз уж вы дружок Линялого. Хотя это как раз вам чести не делает. – Она быстро заковыляла вперед, потом спустилась по лестнице, крикнув кому-то, чтобы открыли нижнюю дверь.

Комната была плохо освещена, основное место в ней занимали длинный стол и множество стульев, на которых сидело около десятка мужчин. Все они выпивали и разговаривали между собой. Маккиннону эта сцена показалась очень знакомой. Он вспомнил, что видел нечто подобное на старинных гравюрах с изображениями английских пивных, которые существовали до краха.

Мэйги встретили взрывом шутливых приветствий.

– Линялый!

– Да это же наш малыш!

– Как тебе это удалось на этот раз? Небось, в канализацию просочился?

– Матушка, давай тащи выпивку! Линялый объявился!

Театральным жестом он отклонил овацию, поприветствовал публику и затем повернулся к Маккиннону.

– Друзья, – голос его с трудом перекрывал шум, – знакомьтесь, это Дейв. Из всех моих друзей, кому когда-нибудь приходилось давать под зад тюремщикам, он самый лучший. Если б не Дейв, сегодня меня бы тут точно не было.

Очень скоро Дейв обнаружил себя сидящим за столом между двумя мужчинами. В руке его была кружка пива, которую ему сунула очень даже хорошенькая девица. Он начал было ее благодарить, но она убежала на помощь Мамаше Джонсон, не справлявшейся с нахлынувшим потоком заказов.

Против Дейва сидел мрачный парень, который явно от встречи с Линялым особой радости не испытывал. С непроницаемым видом он изучал Маккиннона, время от времени лицо его передергивалось от тика, и в такие моменты он часто-часто начинал подмигивать правым глазом.

– Чем занимаешься? – грубо спросил он.

– Оставь его в покое, Алек, – быстро, но вполне дружелюбно вмешался Мэйги. – Он только что из-за Барьера. Я же говорил. С ним все в порядке. – Мэйги повысил голос, чтобы все слышали: – Он здесь всего сутки, а уже успел сбежать из тюрьмы, избить двух таможенников и наговорить кучу ласковых самому судье Флейшейкеру. Хватит для одного рабочего дня?

Дейв сразу оказался в центре внимания, но парень с тиком по-прежнему от него не отставал:

– Все это, может, и так, но я хочу знать, какой у него рэкет. А вдруг как у меня? Тогда нам с ним говорить не о чем, мне и одному тесно…

– Если та дешевка, которой ты занимаешься, называется рэкетом, – в ней всегда тесно. А он делает совсем другие дела. Его рэкет тебя не касается.

– А сам он почему молчит? – с подозрением в голосе возразил Алек. – Сдается мне, что парень не из наших…

Тут вдруг оказалось, что Мэйги чистит ногти кончиком длинного острого ножа.

– Лучше бы тебе спрятать свой нос в стакан, Алек, – заметил он самым миролюбивым тоном, не поднимая глаз, – а то как бы я его ненароком не отрезал и не окунул туда сам.

Алек уже нервно крутил что-то в руке. Мэйги делал вид, что не замечает, но как бы между прочим сказал:

– Если ты думаешь, что твой вибратор быстрее, чем мой нож, то валяй – это будет интересный эксперимент.

Алек приподнялся, поглядывая на Мэйги, лицо его продолжало дергаться. Матушка Джонсон подошла к нему сзади и, положив руки на плечи, заставила сесть.

– Мальчики! Мальчики! Разве можно так вести себя? Да еще при госте! Линялый, спрячь своего потрошителя лягушек – мне за тебя стыдно!

Нож тут же исчез.

– Ты, как всегда, права, Матушка, – ухмыльнулся Мэйги. – Попроси-ка Молли налить мне еще стаканчик.

Старик, сидевший от Маккиннона справа, следил за происходящим с пьяным любопытством, но, видимо, что-то сообразил, потому что теперь уставился на Дейва в упор залитыми гноем глазами.

– Парень, а ты из мазуриков? – Кисло-сладкий запах из его рта ударил Маккиннону в нос, когда старик подался вперед, желая подчеркнуть важность вопроса движением распухшего и дрожащего пальца.

Дейв глянул на Мэйги, не зная, что говорить. Линялый ответил за него:

– Нет, он не из наших… Матушка Джонсон знала про это, когда впускала его сюда. Ему нужно убежище, и мы обязаны ему его дать, таков наш обычай.

Комнату наполнил беспокойный гул голосов. Молли перестала разносить выпивку и жадно прислушивалась к разговору. Однако ответ, видимо, удовлетворил старика.

– Верно… все верно… – подтвердил он и выцедил глоток из стакана. – Убежище – оно, конечно, дается… когда надо, ежели… – Речь его перешла в неразборчивое бормотание.

Напряженность спала. Большинство присутствующих подсознательно были настроены так же, как старик, и были готовы простить вторжение, раз уж человеку приперло. Мэйги вновь повернулся к Дейву:

– Я считал, что раз ты не знаешь, то и вреда никакого не будет – ни тебе, ни нам, но вопрос все-таки поднялся.

– А что старик имел в виду?

– Дедуля поинтересовался, не принадлежишь ли ты к мазурикам. Это значит: состоишь ли ты членом древнего и всеми уважаемого сообщества карманников и головорезов.