Книга Увидимся в темноте, страница 26 – Виктория Платова

– Так что произошло-то? Зачем вам вдруг Ветрова понадобилась? Что за дело?

– Сложное дело. Как-нибудь потом расскажу.

– Скажи хоть – для кино сюжет годный?

Как в кино, – изрек недавно судмедэксперт Пасхавер. И лучшего определения Брагин пока не нашел. Вообще в этом деле было слишком много кино, физически много: первая жертва, влюбленная в киноактера, и ее соседка по квартире, когда-то работавшая в киноиндустрии. И брагинский старинный приятель Леха Грунюшкин, близко знакомый с соседкой, что было невероятно само по себе.

Как в кино.

И даже случайно затесавшийся на помоечную стоянку с автомобильным вторсырьем минивэн «КИНОСЪЕМОЧНАЯ» – разве это не знак? А ведь Брагин до сих пор пребывал в ничем не подкрепленной уверенности, что именно с этой стоянки начался отсчет последних двух недель жизни бедной провинциалки Ольги Трегубовой.

Надо бы пробить телефон владельца минивэна. Так, для очистки совести.

– …Совсем негодный сюжет. Совсем.

– Жаль. А то мы в активном поиске историй. Меняем сценарный состав.

Брагин вдруг почувствовал боль в сердце, несильную, но саднящую, как если бы его мальчишеское сердце свалилось с велосипеда и ободрало коленки. Впрочем, их даже йодом заливать не пришлось – все прошло быстро и само собой.

– А старый куда подевался? – безразличным тоном спросил Сергей Валентинович.

– Кто где. Некоторые в Америку-маму уехали, квалификацию повышать.

– Ну и слава богу.

– Это все, что ты скажешь?

– Все.

– Ну… о'кей тогда. А Полине… ничего не угрожает? – запоздало поинтересовался Грунюшкин.

– Ей – точно нет.

– Лишнего я не наговорил?

– Наговорил, конечно, – улыбнулся Брагин. – Но против тебя использовано не будет, обещаю.

…«Лучше застать ее врасплох».

Брагин решил воспользоваться советом приятеля и нагрянуть на Малую Гребецкую без предупреждения. Полина Ветрова с самого начала отнеслась к десанту правоохранителей настороженно, если не сказать враждебно. И при первой же возможности удалилась в свою комнату, закрыв за собой дверь на ключ. Это легко было списать на беспокойство о сыне: странный мальчик, страдающий странной болезнью, мог неадекватно отреагировать на большое количество незнакомых людей. Он и начал реагировать – Брагин еще помнил монотонные завывания из-за двери. Так что Полине не составит труда уклониться от встречи, если она того пожелает.

Прикроется сыном как щитом.

И все же Сергей Валентинович до последнего сомневался в правильности выбранной тактики. И потому простоял лишних пару минут перед монументальной дверью с несколькими звонками и табличками под каждым:

Из всех наляпанных на плашках фамилий Брагину была незнакома лишь одна – Клосс. С остальными он уже сталкивался в ходе опроса квартирных постояльцев. Очевидно, комната, которую занимает сейчас Полина, когда-то принадлежала некоему Клоссу. Или Клоссам, или Клоссихе, и – понятное дело – бывший продюсер не стала менять табличку. Не до того.

Лучше, конечно, позвонить Ветлицким (фрилансер Грета, носительница поп-фамилии, наверняка дома корпит над очередной статьей из жизни Административного кодекса РФ) и просочиться в квартиру с ее помощью. Потому что Ветрова может и не открыть.

Но коснуться кнопки звонка Брагин не успел: дверь открылась сама собой. Вернее – приоткрылась, но и этого было достаточно, чтобы в дверной щели разглядеть ангела.

Зачем-то притворившегося мальчишкой.

– Привет, – тихо сказал Брагин. – Ты Кирилл?

Мальчишка никак не отреагировал на вопрос, он как будто не слышал его. Просто стоял и смотрел куда-то в пространство позади следователя, и Брагин ему при этом совершенно не мешал.

И мальчишка не мешал Брагину изучать себя. Нет, все-таки мальчик. Мальчишки – те вечно шляются где ни попадя, пачкают травой футболки, приносят песок в сандалиях и дохлых полевок в карманах; с велосипеда падают опять же. А мальчики – всегда чистенькие, аккуратные, расчесанные на пробор, сидят дома, и что у них в голове – непонятно.

– Мне нужно поговорить с твоей мамой. Пустишь меня?

У мальчика светлые, почти белые волосы, светлые миндалевидные глаза и пухлые губы – Брагин в жизни не видел такого красивого детского лица. Но в этой красоте есть что-то пугающее. Пугающе неподвижное. Наверное, это связано с болезнью.

– Так я войду?

Вместо того чтобы переступить порог, Брагин топчется на месте. Идиотская ситуация. Мальчик не двигается вообще минуту-другую. А затем подносит к лицу обе ладони и ребром крепко прижимает их друг к другу; теперь лицо почти полностью скрыто за неровным частоколом пальцев – длинных, как у матери, но не таких подвижных.

«Осторожно, двери закрываются!»

Неизвестно, кто остался на перроне, а кто уехал в новеньком поезде метро, набитом дачниками, кавказцами и курсантами Академии тыла и транспорта.

Остался, наверное, Брагин, потому что в окружающем интерьере ничего не меняется, а мальчику все равно. Из общего коммунального коридора льется тусклый свет, он обволакивает фигуру Кирилла, и белая макушка почти теряется в нем. До следующего поезда никак не меньше трех минут, так что Брагин успевает рассмотреть одежду мальчика – темные брюки и грязно-лиловый свитер (цвета могли быть и пожизнерадостнее). И еще.

Пальцы Кирилла в чем-то выпачканы.

Брагин не успевает понять, в чем именно, – ребра ладоней отделяются друг от друга. Открываются двери, распахивается театральный занавес. И он снова видит застывшее лицо. Красивое, но абсолютно лишенное жизни, как… маска.

Нет. Даже думать в эту сторону запрещено.

– Ты – не он, – сказал Кирилл.

И, попятившись в глубь квартиры, исчез из поля зрения Брагина. Стой теперь прикидывай, что означают эти слова. Но стоять Сергей Валентинович не собирался: раз уж дверь оказалась открытой, нужно принять приглашение. Где-то в глубине квартиры еще несколько секунд слышался топот ног, но потом затих и он. Наверное, мальчик вернулся к себе в комнату, к матери.

Третья дверь по коридору. Перед кухней.

Спустя несколько мгновений Брагин уже деликатно постукивал по нужной двери костяшками пальцев. Одновременно прислушиваясь к звукам в квартире: где-то (очевидно, в логове фрилансера) пела народная певица Ваенга, почти заглушая льющуюся на кухне воду.

Так и не получив ответа, следователь дернул за дверную ручку, и та неожиданно поддалась.

– У вас не заперто, – скороговоркой произнес Брагин.