Онлайн книга «Магия Парижа»
|
Минуту подумав, лорд Чарльз сказал: — Нет, тебе нельзя не прийти. — Почему? — Ну, во-первых, мой брат подумает, что ты его избегаешь. А во-вторых, Бишоффхейм может что-нибудь заподозрить. — Разве граф пригласил и мсье Бишоффхейма? — удивилась Ева. — Да, перед уходом — я сам слышал. В конце концов, вряд ли банкира единственного из всех могли не пригласить. — Да… конечно, — согласилась девушка. — У графа дом у Булонского леса, поэтому я заеду за тобой без четверти восемь. Мы не ужинаем до половины девятого. Лорд Чарльз говорил довольно хмуро, и Ева поняла: он расстроен, что брату сказали о его «помолвке». Дальше они ехали в молчании, пока лорд Чарльз не проворчал: — Чертов банкир! Нам совсем ни к чему этот ужин, но придется играть дальше: ведь чек-то он мне пока не дал. — Неужели мсье Бишоффхейм и теперь может отказаться заплатить вам? — испуганно спросила девушка. — Бишоффхейм настолько богат, что сам себе закон, — изрек лорд Чарльз. — И как ты уже убедилась, мы не можем доверять ему. Поэтому, ради Бога, не делай никаких ошибок! — Я… постараюсь, — нервно ответила Ева. Для ужина девушка выбрала одно из платьев матери, над которым тоже поработала Жози. Впрочем, оно и до этого выглядело более изысканно, чем собственные платья Евы. Сшитое из мягкого шифона очень бледного оттенка пармской фиалки, простое по фасону, оно отличалось той эффектностью, которой не было у платьев Евы. Надев его, девушка подумала, что такое платье могло бы принадлежать Леониде Лебланк. Не хватало лишь аметистового колье и серег, но вряд ли они у Евы когда-нибудь появятся. При этой мысли девушка засмеялась. Ну и что, что у нее нет драгоценностей. Зато у нее есть свой собственный уютный домик и будут деньги, чтобы жить в нем еще долго-долго. Среди материнских вещей Ева отыскала бархатную ленту того же цвета, что и платье, и, уложив в локоны свои длинные волосы, завязала ее бантом на затылке. Посмотревшись в зеркало, девушка подумала, что добилась стиля, который Жози создавала для мадам Лебланк. К платью нашелся еще и палантин из того же бархата, что и лента. Ева набросила его на плечи и, дождавшись лорда Чарльза, села в его экипаж. — Ты выглядишь прелестно! — воскликнул англичанин, когда лошади тронулись. — Могу предсказать, что сегодня вечером все мужчины будут ухаживать за тобой, кроме моего брата! — Думаете, он… не одобрит меня? — спросила Ева. — Уверен, что не одобрит, — ответил лорд Чарльз. — Я видел, какое у него стало лицо, когда Бишоффхейм сказал о помолвке. Нет, ничего хорошего нам от него ждать не приходится. Он говорил таким обеспокоенным тоном, что девушка прошептала: — Мне… мне жаль. Но лорд Чарльз засмеялся: — Все будет в порядке. Как только Бишоффхейм заплатит мне, я расскажу Уоррену правду и заставлю его признать, что я сделал единственно возможный шаг при данных обстоятельствах. Однако Ева не разделяла его уверенности. В герцоге было что-то властное, а таких людей трудно к чему-либо принудить. Но девушка промолчала, и лорд Чарльз заметил, словно про себя: — Ничего другого нам не остается. Они ехали в том же экипаже, что и днем. Но Ева заметила, что кучер другой, и поняла, что не ошиблась, когда предположила, что эта коляска взята напрокат из платной конюшни. Они подъехали к Енисейским полям. Перед самым Булонским лесом лошади свернули на маленькую аллею, ведущую к красивому особняку. Леди Хиллингтон много рассказывала дочери о замке графа в деревне, где жила девочкой, но Ева не помнила, чтобы мать упоминала дом в Париже. Впрочем, в данную минуту девушку больше интересовал сам граф, чем его собственность. Хозяин ждал их в большой гостиной с окнами, выходящими в сад с другой стороны дома. И сама эта гостиная, и холл, через который их провели, были обставлены очень красиво и в истинно французском стиле. Граф в щегольском фраке, который немного отличался от тех, что носили герцог и лорд Чарльз, протянул Еве — Рад приветствовать вас здесь, мадемуазель, — сказал он. — И я искренне восхищен вашим женихом за его знание лошадей, хотя никто не осведомлен в этом вопросе лучше, чем ваш будущий деверь. Пока ее дядя говорил эти комплименты, герцог хмурился, и в его глазах, смотрящих на Еву, не было даже намека на восхищение. — Мне очень повезло сегодня, — продолжал граф, — видеть у себя в гостях еще одного знатока лошадей, которого, я думаю, все вы знаете. В этот момент в комнату вошел новый гость: импозантный мужчина средних лет, очень властного вида. Девушка не удивилась, когда его представили как маркиза де Суассона. Маркиз явно был в дружеских отношениях с герцогом. — Поздравляю, Жак! — сказал последний. — Слышал, две ваши лошади пришли первыми на прошлой неделе, и я подозреваю, что вы уже подумываете выиграть Золотой кубок в Эскоте. Маркиз засмеялся: — Смею ли я метить так высоко? — А почему нет? — улыбнулся герцог. — У вас очень неплохие шансы! — Раз так, я непременно попробую, — ответил маркиз. Он пожал руку лорду Чарльзу и мсье Бишоффхейму, после чего граф сказал: — А теперь, мадемуазель Бенард, я должен представить вам одного из наших самых влиятельных «покровителей скачек»— маркиза де Суассона! Ева сделала реверанс и, когда маркиз протянул руку, вложила в нее свои пальчики. При этом девушке показалось, что француз удивлен ее видом. За столом Еву посадили справа от графа. С другой стороны от нее сел маркиз. К ее досаде, поскольку девушке хотелось послушать, что говорит ее дядя, маркиз делал все возможное, чтобы завладеть ее вниманием. Он говорил Еве комплименты и смотрел на нее с дерзкой бесцеремонностью. Граф рассказывал герцогу что-то смешное. В этот момент маркиз спросил тихо, чтобы только Ева услышала: — С кем вы пришли и когда я смогу увидеть вас снова? Девушка изумленно посмотрела на него и промолчала. — Полагаю, вы пришли с Бишоффхеймом! — продолжал маркиз. — Он обожает юных красоток! И тут Ева поняла, что за столом нет других женщин. Так вот почему у маркиза создалось совершенно неверное представление о ней. Возможно, де Суассон подумал, что она актриса — как, например, Пеонида Лебланк, которая способна бросить вызов условностям, потому что не является леди в полном смысле этого слова. |