Онлайн книга «Я беду от тебя отведу»
|
Утром я обнаружила на двери своего дома надпись, сделанную углём, крупными буквами: «ВЕДЬМА, УБИРАЙСЯ ВОН ИЗ НАШЕГО ГОРОДА!» В магазине и на улице со мной не здоровались, бабки крестились при моём появлении и испуганно перебегали на другую сторону дороги. По всей вероятности, этот город окончательно объявил мне войну. И я приняла для себя нелёгкое решение… * * * Вечером мы с бабушкой на кухне пили чай. Случившееся минувшей ночью мы предпочли не обсуждать, и тягостное напряжение тревожной тишины повисло в нашем доме. — Расскажи мне о моём отце, я почти ничего о нём не знаю, — попросила я бабушку. — Хочешь знать, почему ты такая? — неожиданно спросила она, отставляя недопитую чашку. — Какая? — Непохожая на других в этом городе. — Я давно это чувствую… — ответила я. — Но сейчас уже просто нет смысла притворяться и делать вид, будто всё нормально. Ведь всё очень ненормально, бабушка! И если в ближайшее время я не выясню, из-за чего это происходит, то, наверное, сойду с ума, или что-нибудь ещё случится похуже… Бабушка с грустным лицом поднялась из-за стола, подошла ко мне и обняла за плечи. — Какой бы ты ни была, внученька моя, — утешительно сказала она, гладя меня по волосам, — и что бы ни говорили о тебе злые языки, ты всегда будешь для меня самой родной, самой любимой и самой доброй на свете девочкой. — Похоже, что никто, кроме тебя, так не считает… — с горечью произнесла я, изо всех сил борясь с подступившими слезами. Внезапно бабушка отстранилась от меня, лицо её, всегда спокойное и добродушное, запылало от гнева. — Ну, я им покажу! — со злостью выкрикнула она. Схватив с вешалки платок, она накинула его на голову и стала завязывать дрожащими от волнения руками узел под подбородком. Затем подобрала свою старую облупленную трость, давно и без дела стоявшую в углу, явно собираясь использовать её в качестве орудие возмездия. У меня упало сердце. Господи! Только этого мне не хватало! Я подбежала к двери. — Бабушка, пожалуйста! Не надо никуда не ходить! — зарыдала я, загораживая ей выход. — Честное слово, будет только хуже! Умоляю тебя! К кому ты собралась идти? К кому?! Погрозив кому-то невидимому кулаком, бабушка отбросила костыль и, с грохотом скинув с лавки пустое ведро, села, стягивая платок и утирая им бегущие ручьём слёзы. Я никогда ещё не видела бабушку в таком состоянии ярости и отчаяния. — Негодяи! Подонки! — причитала она, плача и задыхаясь. — Господи, сыночек, зачем же ты ушёл так рано? И нет у нас защитника от этого злого воронья! Слёзы градом катились у меня по щекам. Я села рядом с бабушкой и обняла её. Так, обнявшись, мы вместе долго плакали навзрыд, давая выход давно копившемуся напряжению. Я поняла, что это прощание… — Твой отец был очень хорошим человеком, — продолжила бабушка, когда мы немного успокоились. — Чего я не могу сказать об Ирине, твоей матери. — Что было не так с моей матерью? — нахмурилась я. — Я была против их брака, и они так и не расписались. Он не успел… Я считала, что она не подходила ему. Я тяжко вздохнула. — Бабушка, я спрашивала тебя не об их отношениях. Меня больше интересует другое… Скажи, а мой отец… Ты как-то обмолвилась о том, что он занимался военной археологией… А не мог ли он случайно быть каким-нибудь… даже не знаю… ну, например, ликвидатором аварии типа Чернобыльской? Или, может, его работа была как-то связана с радиоактивными веществами? Что-то в этом роде. — Почему ты так решила? — удивилась бабушка. — Возможно, я… мутант? — Господь с тобой, детка! Вот уж глупости какие навыдумывала себе! — Но мне кажется… — Твой день рождения — день его смерти. — Да, я знаю… — снова вздохнула я. — И мне очень горько это осознавать… — Ты здесь ни при чём, милая. Ирина жила со мной в то время, когда ждала тебя. Она всегда была такой беспечной — всё порхала, как мотылёк, и порхала… Ничего по жизни не умела, кроме как бренчать на пианино. — Понятно… Я вообще-то не это хотела узнать, просто… — я посмотрела на бабушку, — в глазах у той снова заблестели слёзы. — Ну ладно… Не хочешь говорить — не надо. — Я не знаю, что тебе ещё сказать, детка… — с грустью сказала бабушка. — Твой отец никогда не посвящал меня в подробности своей работы. Он постоянно был в разъездах и командировках, но о нас всегда хорошо заботился. Феликс мечтал о большой семье, чтобы у него было много детей, но вот видишь, как всё повернулось… Я раздражённо покачала головой. Зачем я пытаюсь что-то выяснить? Что это изменит? Вопросы об отце лишь причиняют бабушке новую боль, напоминая о сыне, которого уже не вернёшь. — Хорошо. Давай оставим эту тему. Ни к чему это всё… Но я хочу спросить тебя ещё кое о чём. Бабушка, скажи, а если я уеду из Велижа, ты очень сильно расстроишься? Хотя, что я спрашиваю… — Господи! Как это уедешь? Куда ты собралась, девочка? — встревоженно всплеснула руками она. — Ты сама понимаешь: мне не дадут здесь жизни, да и тебе тоже — из-за меня; вот я и решила уехать куда-нибудь подальше — например, в Москву. Почему бы и нет? Возможно, там я смогу найти своё предназначение. — Ты хочешь поехать в Москву? Но это же такой большой город! Что ты там будешь делать? — Ну как, что… Что другие делают, то и я буду. Для начала попробую поступить в институт, а дальше — посмотрим… — Как ты там будешь одна? — испуганно продолжала причитать бабушка. — Ты ведь почти ребёнок! — Какой же я ребёнок, бабушка? Посмотри на меня! Я давно выросла, ты что, не замечаешь? Мне уже восемнадцать, скоро будет девятнадцать. Я почти взрослая женщина, а ты в моём возрасте уже замужем была, разве забыла? Она удивлённо посмотрела на меня, будто только сейчас обнаружила, что я стала большой и мне не десять лет. В этот момент мне показалось, что в её взгляде промелькнуло едва заметное облегчение. Но я, наверное, не совсем справедлива к ней. — Да… Пожалуй, ты права, — тихо сказала бабушка. — Как мне этого не хочется, но, возможно, тебе и вправду лучше будет уехать. Народ-то — он злой, и вся его злость идёт от зависти. Конечно же, ты обязательно должна выбиться в люди, доченька! А здесь тебе совсем не место. Ты слишком хороша для этого города. С твоей красотой и умом ты легко найдёшь себе мужчину, который сумеет позаботиться о тебе. Я-то уже старая… — Что за ерунду ты говоришь, бабушка! — возмутилась я. — Я не собираюсь никого искать. Я всего лишь хочу поступить в институт, чтобы выучиться на ветеринарного врача. Можно было бы, конечно, попробовать устроиться в Смоленске, но я хорошо подготовилась к экзаменам и мне жалко терять ещё один год. В Москве у меня будет больше шансов найти работу, всё равно кем — хоть посудомойкой, хоть дворником. Зарплаты там наверняка побольше, чем у нас. Буду учиться и работать, а в свободное время навещать тебя и Джека. |