Онлайн книга «Звезды в твоих глазах»
|
Слишком поздно. Ему, похоже, и дела никакого нет. Зато неожиданно есть мне. Да еще как! Но почему? Я опускаю глаза и вижу крапивницу, открытую всем взорам. Это не помогает. Надеюсь, что в палатке достаточно темно, чтобы он ничего не заметил, и быстро прикрываю рукой живот. – Эй, – тихо произносит Леннон, отводит в сторону мою ладонь и сплетает свои пальцы с моими. – Это же я, только и всего. – Только и всего? – качаю головой я. – В том-то и проблема. Это ты. И я. Мне только-только удалось вернуть тебя обратно. Мы даже понятия не имеем, что будем делать, когда возвратимся домой. Все может пойти крахом. Мои родители могут развестись, и мне, хочу я того или нет, придется жить с отцом… – Или же все будет в полном порядке. – Но проблема все равно остается. Жизнь непредсказуема, и это в ней самое плохое. Мне нужна надежность. Что-то, на что можно опереться. И если все будет ужасно или как-то не так, то… – То что? Насколько ужасно может сложиться ситуация? Уверяю тебя, основы этого дела я знаю. – Тебе проще. Ты парень. И твое тело не представляет собой тайны. Несколько мгновений он обдумывает мои слова. – А мне нравятся тайны. И я мастер их разгадывать. Меня охватывают сомнения. – Прямо-таки мастер? – Еще какой. Не успокоюсь, пока не доведу дело до конца. Как эта обалденная Нэнси Дрю. В моем смехе явственно слышится хрипота. – Да? Помнишь пропавшую кошку мистера Генри? Кто догадался, что ее похитил белый расист, живущий в конце нашего тупика? – Да ты, ты. И хватит меня смешить. С искрящимися от веселья глазами он распахивает туристическое полотенце и подзывает меня пальцем. Я наклоняюсь вперед, давая ему возможность вытереть мои волосы. – А кто раскрыл, что парикмахерский салон ворует у «Джиттербага» электричество, когда менеджер кафешки пожаловалась на присланный ей счет? – Ты, – шепчу я, склонив голову. От его рук на моей голове становится хорошо, к тому же мне открывается великолепный вид на его руки и грудь. – Погоди-ка, а ведь эту тайну мы с тобой разгадали на пару. Я первая сказала, что у них тырят электричество. – А кто залез в Интернет и выяснил, как это делается, а потом отыскал в салоне следы преступления? Кто усадил тебя на аллее на шухере, пока я проверял показания, а ты на меня потом еще орала, потому что я не давал тебе выпить кофе, пока мы не закончим? – Ничего я на тебя не орала. – Орала, орала, – говорит он, убирая с моей головы полотенце и наспех протирая собственные мокрые волосы, пока они не встают дыбом, – и привела меня в бешенство. Вот тогда-то я впервые захотел в действительности тебя поцеловать. – Стой, так не пойдет. Нам же тогда… – Было по четырнадцать лет. – Ты хотел меня поцеловать, когда нам было по четырнадцать? – Когда нам было по четырнадцать, мне много чего хотелось с тобой сделать. Как и в пятнадцать и шестнадцать. К тому моменту, когда ты меня поцеловала, я создал из Зори храм сексуальных фантазий больше, чем Форт-Нокс. Думал, что тебе меня в этом деле ни в жизнь не догнать. Совершенно потрясенная, я теряю дар речи, пытаясь втиснуть эти откровения в воспоминания о том, кем мы тогда были. И кем стали сейчас. – Знаю, ты терпеть не можешь магазин моих родителей, который я порой и сам ненавижу, – говорит он, зашвыривая полотенце в угол палатки, – но иногда в нем тоже есть свои преимущества. – В дополнение к бесплатным презервативам? – Ну да, – отвечает он, и его губы расплываются в лукавой улыбке. – Ты поразилась бы, расскажи я, что мне удавалось узнать. Наши покупатели – народ специфичный, и ты не поверила бы в то, что они говорят. Все что только можно представить порочного – или нет, – происходившего как с ними, так и с другими. – Э-э-э… – Я хочу сказать, что свой секрет есть в любом теле. Доверь мне тот, который хранит твое. Давай я помогу тебе его раскрыть. – Честно говоря, я могла бы сделать это и сама. Это к тому, чтобы внести полную ясность. – Это, кстати, наш с тобой лучший разговор. И я определенно добавлю картину того, как ты сама разгадываешь эту тайну, в упомянутый выше храм, чтобы потом… – О боже, – шепчу я не без некоторого ужаса. – Но пока, может, нам будет веселее объединиться, чтобы раскрыть это преступление вместе? – Боюсь, как бы не вышло плохо или неловко, – едва слышно произношу я. – Я тоже боюсь, – говорит он, проводя тыльной стороной пальцев по моему плечу, спускаясь вниз и повторяя маршрут своего взгляда, – это не какая-то ерунда. И к таким вещам нельзя относиться несерьезно. Они грандиозны. Даже эпичны. – Ты и я, – звучит мой голос. Он кивает и говорит: – А после той ночи на холме и сейчас, здесь? – Нам так хорошо вместе, – соглашаюсь я и раскрываю ладонь, когда он проводит пальцем по моим костяшкам, – правда? – Мы чертовски удивительны. Как космическая ракета, под завязку набитая потенциалом. Либо погибнем в яростном пламени, так и не покинув атмосферу Земли, либо пронзим ее и выйдем на лунную орбиту. – Если ты пытаешься соблазнить меня всякими космическими штучками, то это эффективный способ. – Да? – улыбается он своей божественной улыбкой. – Да. – Хочешь попробовать? Я медленно киваю: – Думаю, да. – Уверена? Да. Совершенно уверена. – Возьми меня в полет на Луну. По крыше палатки барабанит дождь. Он привлекает меня ближе к себе, мы проваливаемся в спальные мешки. Губы к губам, бедро к бедру, сердце к сердцу. Мы уже не так отчаянны, как снаружи, и больше осознаем присутствие друг друга. Это какое-то лихорадочное осознание: с одной стороны, трепетное, с другой – нервное. Когда мы сбрасываем остатки одежды, он не перестает говорить со мной спокойным, тихим голосом, на который я ориентируюсь, будто на маяк. Он ведет меня вперед. Убеждает. Следит, чтобы я не сбилась с курса, не уплыла во мрак и не потерпела крушение. Теперь наступает моя очередь встать у руля. Он слушает. Следует указаниям. Использует мои инструкции, чтобы сотворить новый маршрут. Дивный новый мир. Мир страсти. Я готова вышвырнуть в окно все, что когда-то знала. Он никак не может найти презервативы, однако мне на это наплевать, хотя вообще-то зря. Но я могу отказаться от цивилизованного существования и жить в этой палатке, будто бездомный хиппи, если только он… |