Онлайн книга «Все загадки истории»
|
Но вернемся в 1777 год. В Царском Селе в парке на скамейке сидит Екатерина со своей вечной наперсницей Марьей Саввишной Перекусихиной. «Теперь осталось найти человека, которому возможно было поручить сию миссию. И я думаю об этом все время…» Мимо скамейки проходит роскошный петербургский щеголь. «Сад был открыт мною для публики, и я любила вот так сидеть и наблюдать за новыми модами, за человеческими физиономиями». Даже не повернувшись в сторону императрицы, щеголь прошествовал мимо. Гордо запрокинута голова. В руках трость. — Ишь какой важный, — усмехается Марья Саввишна, — и не оглянется! — А годков этак десять назад ох как бы оглянулся! — добродушно улыбается Екатерина. — Видать, устарели мы с тобой, Марья Саввишна!.. «Но кого назначить? Рибаса не стоит. Он человек Потемкина. Григория Александровича в это дело не надо путать. Тогда кого?» — Гришка-то твой, Орлов, — начинает меж тем Марья Саввишна рассказывать петербургские новости, — совсем с ума посходил. Хочет жениться на Зиновьевой Катьке, фрейлине, сестре своей двоюродной. Образумь его, матушка! Святое церковное постановление нарушает: сестра ведь. Не пройдет ему сейчас, это ведь не раньше! — Да, это ты права. Пожалуй, они не простят ему, — задумчиво говорит Екатерина. И добавляет: — Да разве их, Орловых, остановишь? Безумны в желаниях и удовольствиях! — Останови его, матушка. Погибнет он. — И Марья Саввишна зашептала: — Григорий Александрович Потемкин Совет решил собрать… Как Гришка-то поженится — Совет сразу будет. Брак отменят, а их обоих в монастырь постригут. Точно знаю. — Да, Григорий Александрович человек решительный… Скажи, а любят его у нас? — Очень. Двое — ты, матушка, да Господь Бог. «Ну что ж, именно такой человек мне необходим. Всегда должен быть тот, кого очень не любят. Только тогда монарх может быть благодетелем… Значит, Совет? Ну что ж, кажется, я нашла себе человека… Да, я была уверена — этот безумец женится. Так оно и произошло. И когда Совет собрался, я не стала оказывать никакого давления. Я разрешила им свободное волеизъявление». Июнь 1778 года. Кабинет императрицы в Царском Селе. Входят Панин и Вяземский. — Слушаю вас, господа. — Совет единогласно постановил… — торжественно начинает Панин. «Никита Иванович Панин по-прежнему помешан на значении Совета. Эта игрушка кажется ему некиим зародышем будущего ограничения власти самодержца. Горбатого могила исправит…» — Совет постановил брак Григория Орлова расторгнуть и, подвергнув обоих церковному покаянию, сослать в монастырь. Абсолютным большинством мы так решили, матушка. — Только граф Кирилла Разумовский был против, — поправил Вяземский и добавил с удовольствием: — Он сказал: «Еще недавно вы все были бы счастливы, коли граф Орлов удостоил вас хотя бы пригласить на свою свадьбу. Вспомните обычаи наших кулачных боев: лежачего не бьют». — Абсолютное большинство голосов, — будто не слыша, повторил Панин. — Прошу вас, Ваше величество, подписать решение Совета. — Не могу, — в ужасе прошептала императрица, — рука отказывается. Не могу подписать против человека, которому стольким обязана… Увольте, господа. — Но это решение Совета, — в растерянности начал Панин, — речь шла о свободном волеизъявлении… «Как он поглупел! Старость…» — …Не могу… Увольте, господа!.. Не заставляйте меня страдать! И тогда вступил Вяземский: — А я скажу по-простому, матушка: не можешь и не надо. Мы все рабы твои. И что тебе сердце подсказывает, то и исполним. Дверь в стене неслышно отворяется — и появляется высокий сорокалетний красавец Семен Гаврилович Зорин, флигель-адъютант и новый фаворит императрицы. «Он олицетворение мужественной красоты, но удивительный неуч. Я пыталась привить ему вкус к государственным делам и хоть как-то обучить его. Но он годится лишь громким голосом объявлять имена посетителей. Из него вышел бы отличный лакей. Впрочем, и это тоже талант…» — Князь Григорий Григорьевич Орлов в приемной. Из Санкт-Петербурга пожаловал, — важно объявил Зорич. Яростное движение Панина, Екатерина насмешливо глядит на него. — Зови, душа моя, несчастного князя, — благостно обратилась Екатерина к Зоричу. — Ты ведь знаешь, я для него свободна в любое время. — И, улыбнувшись, сказала: — Ступайте с богом, господа! В кабинете Екатерины сидел Григорий Орлов, уронив голову на руки. — И чего молчал?.. И зачем таился?.. — Не смел… не смел открыться, — бессвязно шептал Орлов. Она нежно дотронулась до его волос: — Ах, батюшка Григорий Григорьевич, все ты забываешь, что я прежде всего твой друг, потом твоя императрица… А уж потом — все наше прошлое, вся наша любовь… Вон указ Совета лежит. Что ж теперь делать, Гриша? Развод, да в монастырь? — Извлекла она меня из бездны… Ангел она во плоти… Утешение она мое… И тоже Екатериной кличут… И как имя ее назову, тебя вспоминаю. Люблю только тебя! Сама знаешь… всю жизнь! «До чего простодушен. Даже в хитрости… А все-таки приятно…» Екатерина молча расхаживает по кабинету и наконец объявляет торжественно: — Мое решение, князь: я назначаю молодую княгиню Орлову из фрейлин в мои статс-дамы. — Матушка! — Григорий упал к ее ногам. — Из бездны спасаешь! — Ох, Гриша, — гладила она по голове лежащего у ее ног Орлова. — Что мне из-за тебя вынести придется! Каким курцгалопом скакать между Потемкиным и Паниным!.. Я жалую ей также орден Святой Екатерины и бесценный туалет из золота… такой прекрасной работы, что, клянусь, не многие королевы могут таким похвастать! — За что убиваешь благодеяниями? — бессмысленно шептал Орлов. — Из тьмы вывела!.. — Ах, Гриша!.. Не хватает мне тебя! Так не хватает сейчас… — Она посмотрела на него долгим взглядом. — Никак стряслось что, матушка? — вдруг деловито спросил князь. Она кивнула. Князь тотчас поднялся с колен, уселся на стул и внимательно взглянул на Екатерину. — Женщина есть… для меня опасная… страшная для меня. — Значит, и для нас страшная. Что твое, то наше! — Привезти ее надо… в Россию… — Привезу. — Ох, Гриша. Ты отважен, да прост. Да некому поручить. — Выкраду. — Не надо так сложно, она не пугливая. Как птица ручная. Так донесли мне. — И, помолчав, добавила: — Надо ее тем же манером… — Она остановилась. — Каким манером? — прошептал Орлов. — Ну как брат твой ту женщину привез. Корабль будет ждать тебя в бухте… Живет она на Адриатике, у моря. Тебе все Рибас расскажет… |