— Ты боишься? — неожиданно для себя самой спросила я, имея в виду наше скорое отправление на решающую битву. Как ни странно, Макс меня понял.
— Боюсь, — на мгновение подняв взгляд к небу, ответил он. — А ты?
— И мне страшно. А вдруг что-то пойдет не так? А если кого-то из нас ранят? Захватят в плен? Убьют? Вдруг что-то случится, и всё, что мы сделали до этого, окажется напрасным? — я задавала вопросы, наполненные ужасом, один за другим, пока Максим не заставил меня замолчать, приложив теплый палец к моим губам.
— «Если, вдруг»… Тебе не кажется, что уже немного поздно для паники? Еще скажи «а давайте мы никуда не полетим», — с улыбкой проговорил командир, и я тут же надула губы.
— Нашел время издеваться! Вот не буду больше…
— Ладно-ладно, не обижайся, Ник, — примирительным тоном пробормотал парень, подняв руки вверх и не дослушав, чего же именно я больше не буду. — Прости, я понимаю все твои страхи, но они были с нами на протяжении всего этого времени, и нам бы давно пора к ним привыкнуть.
— Сейчас уровень напряжения другой… — тихо пробормотала я, еще не окончательно «сдувшись» обратно. В унисон с моим состоянием в пруду самостоятельно забурлила вода, словно внезапно попала в огромный котел над разведенным костром. Взяв эмоции под контроль, я успокоила начинающееся водное представление. Удивленно взглянув на громадные пузырьки, которые исчезли так же неожиданно, как и появились, Максим догадался, что напряжение уже не может томиться во мне и пытается найти выход через Стихию. Осторожно дотронувшись теплыми пальцами до моего лица, он внимательно на меня посмотрел.
— Я помню, ты просила дать время, чтобы раны затянулись, а мысли можно было привести в порядок. Но каждый новый день в этом мире испытывает нас на прочность. Последние события четко дали понять: мы не можем угадать, что с нами произойдет в следующую секунду… Да и будет ли эта секунда вообще, — Макс замолчал, переводя дыхание. — Поэтому, пока мы здесь ловим редкие минуты тишины, я хочу сказать, Ник. Что бы ни произошло, я буду стараться быть рядом с тобой. Стараться защитить тебя от всех опасностей. Забирать твоё напряжение и страхи. Я обещаю, у нас всё будет хорошо. И сделаю всё, чтобы ты была в порядке. Знаешь, почему?
Я замерла. Стала дышать гораздо медленнее и как можно тише, чтобы не испортить волшебство момента. Неужели, неужели, неужели! О, Боже мой. Догадываясь, что же Максим хочет сказать, я, разумеется, могла ответить только одно:
— Нет, — сорвался с губ какой-то сиплый шепот. Макс улыбнулся самой теплой улыбкой из всех, которые я только могла наблюдать, и поправил прядь моих волос, которые растрепал легкий порыв прохладного предрассветного ветра.
— Врунья, — не переставая улыбаться, сказал он. — Потому что я люблю тебя.
От моего лица, которое держал в своих ладонях Максим, по всему телу стал разбегаться горячий электрический ток, ежесекундно накрывая новой волной. Сердце забилось в непонятном ритме, то останавливаясь, то начиная разгоняться так, что закладывало уши. Одновременно с этим в голове раздавался какой-то тоненький звон, словно она мгновенно опустела, а затем эхом стала повторяться последняя произнесенная Максом фраза. Я захотела улыбнуться, но не смогла даже этого — настолько сильно на меня нахлынула цунами эйфории. Господи, он любит меня. Момент счастья.
— А я люблю тебя сильнее.
После этих наконец-то произнесенных слов, которые так долго томились внутри меня, боясь остаться невысказанными, я вспорхнула на цыпочки, обхватив горячую шею Макса руками, но коварный командир оказался проворнее и успел поцеловать меня первым. А, впрочем, какая уже, к черту, разница?
Счастье, легкость, восторг, любовь — всё это вспыхивало во мне, разрасталось, бушевало, наполняя холодом кристальной воды и поднимая из глубин души Стихию, которая ощутила полное отсутствие контроля и желала вырваться на свободу, заполняя собой все окружающее пространство, весь этот чертов мир, но и он был бы мал для неё. Моя душа мгновенно превратилась в огромную Вселенную, преобразилась до неузнаваемости и стала чем-то совершенно новым, чистым, всеобъемлющим. С каждым прикосновением к теплым губам и горячему языку, с каждой прядью волос, оказывающейся под моими пальцами, с каждым синхронным вдохом вся моя сущность изменялась, перерождалась, и мои многочисленные ссадины, раны и шрамы на душе стали затягиваться, исчезать, оставляя мне только любовь, любовь без боли. Это было волшебство без магии, и оказалось оно столь прекрасно, что все другие чудеса мира меркли рядом с ним. Я и не знала, что просто любить, взаимно, без недомолвок и боли — это так невероятно.
Огромная теплая капля воды так неожиданно свалилась с неба мне на макушку, что я вздрогнула, подняв лицо к небу, и Максим повторил это движение. Капли стали падать одна за другой, и уже через несколько секунд мы оказались под сильнейшим ливнем, но вода, переполненная моей любовью, была такой мягкой и теплой, что мы еще долго смотрели в небо, широко и весело улыбаясь, словно дети или сумасшедшие. Сумасшедшие маленькие дети. Внезапно вокруг нас появилось огромное кольцо огня, и, судя по выражению лица моего любимого командира, он сделал это совершенно случайно. Не у одной меня Стихия радовалась падению контроля эмоций. Я смотрела на полыхающее пламя, которое не умирало под льющейся с неба водой — оно даже не шипело и не желало превращаться в пар. Это было полное единение двух противоположных Стихий, которые подчинились нам и нашим чувствам, преодолев преграду, рождаемую их сущностями. Как же я раньше могла переносить это вечное природное противостояние на нас? Как глупо было забыть о том, что мы люди, имеющие души, а не стихии, покрытые человеческой оболочкой.
Максим, не переставая улыбаться, поцеловал меня в кончик носа и весело огляделся.
— Мне кажется, сюда сейчас пришлют бригаду пожарных, — закинув голову и посмотрев на рвущееся в небо пламя, проговорил он.
— Если они только посмеют проникнуть в это райское — лишь наше с тобой — место, я нашлю на них кару небесную, — вполне серьезно, но тоже улыбаясь, ответила я. И вдруг мою голову посетила мысль, которая показалась мне настолько правильной, что я немедленно решила воплотить ее в жизнь. Сняв с шеи аквамариновый кулон, я надела его Максу на шею, пока он не сумел ничего сообразить и, более того, воспротивиться. А судя по выражению его лица, именно это он все-таки и собирался сделать.
— Ник, что ты… — он уже начал протестовать, но я буквально на мгновение прильнула к его губам — как же чертовски прекрасно, что теперь я могу делать это в любое время без мук совести — и заставила замолчать.
— Ты сказал, что будешь защищать меня всегда, что бы ни случилось. А это моя защита для тебя. Часть меня постоянно будет с тобой, как бы далеко друг от друга мы ни находились, и так мне будет спокойней. Теперь он твой. Пусть это станет символом моей любви. Моей принадлежности тебе, — говоря всё это, я внимательно смотрела в темные из-за недостатка света глаза Максима, даже перестав улыбаться, но после последней фразы все-таки усмехнулась и отвела взгляд в сторону. — Черт, по-моему, получилось как-то слишком пафосно и высокопарно, ты не находишь?
