Онлайн книга «Волчье небо. 1944 год»
|
Шурка взял вилку, взял нож. Когда он последний раз ел вилкой и ножом? В войну все всё ели ложками. – То есть вы теперь Майор? Очередная липа. – Вовсе нет. С этим я не шучу. Шурка недоверчиво фыркнул. Зацепил вилкой пюре с коричневым соусом, принялся за еду. – Медали, между прочим, тоже настоящие, – якобы обиделся Король игрушек. – Вот эта – Сталинград. Вот эта – за Курск. Написано «за отвагу», мелочь, а все-таки приятно, когда и другие… – Ладно, – прервал Шурка. Как это работает, он знал еще по Репейску. В Репейске Король игрушек работал врачом. В Архангельске в то же самое время был простым артельщиком. Одновременно в Саратове его знали как Железнова Петра Ильича, бухгалтера. А во Владивостоке – как товарища Тутышкина, он плавал коком на корабле, изредка приставая к берегу. В Ленинграде был продавцом игрушек в Доме ленинградской торговли – до войны, конечно. В скольких своих обличьях отправился вместе с многими на фронт, можно только гадать. Что ж… – …товарищ Майор. – Товарищ Гвардии Майор, – самодовольно поправил тот и сунул в рот вилку с пюре. – Да что мы все обо мне да обо мне. Давай и о тебе поговорим. Шурка пожал плечом. В душе накрапывал мелкий дождик. – А что, плохо разве? – рассуждал Майор. – Есть и хорошие стороны. Шурка поднял взгляд от тарелки: – Какие, например? – Например, ничего уже не страшно. – Ну, не знаю… – Да точно! – отмахнулся Майор. – Страх… Если б ты знал, сколько пакостей люди делают исключительно от страха… Ой, ты меня спроси, я такое порассказать могу. – А вы всё про всех знаете, да? – Да, – совершенно серьезно ответил Майор. Обед заканчивался. Над столиками стал подниматься сизый дымок от папирос. – Глянь хоть вот на того, – он бесцеремонно ткнул вилкой в сторону. Шурка посмотрел: генерал с оловянными глазами уплетал котлеты. Промокал салфеткой жир на губах. – Все про него сейчас тебе расскажу. Были у него родители. В Одессе. Своя семья тоже была. В Минске. Теперь нет никого. Как, что – он ничего не знает. Будто их тряпкой стерли. Одни справки остались. Знакомо, да? Все думают, поправился от горя. Глянь, как котлеты лопает, – Майор азартно ткнул вилкой воздух. – Аж за ушами трещит. А смельчак какой – ух! Людей в бой так и кидает, так и кидает… Не щадит! Медалей – вон. Целый забор. Машина с шофером. В будущем году получит звание Героя Советского Союза. И шепну даже: снова женится. – А на самом деле ему как раз всё хуже и хуже, – покачал головой Шурка. Майор кивнул: – При этом на вид – совершенно здоровый. Ничем не проймешь. Ничего ему не страшно. Ничего не боится. – Это же неплохо, – вставил Шурка. – Вы же сами говорили: от страха люди… – Я не это говорил, – быстро перебил Майор. Опять ткнул вилкой в сторону генерала. – …Не радует его, правда, тоже больше ничего. Шурка задумался. – Истощение сердца. – Точно! – воздел на вилке кусочек мяса Майор. – Хорошее выражение, – потом сунул в рот. – А вы, конечно, знаете, где его семья? – Конечно. Я знаю всё. Родителей его немцы расстреляли, общий ров. Жена и дети погибли под обстрелом, не сразу, правда. Они… Шурка быстро перебил: – Может, лучше и не знать. – Может. Ты это у него спроси: лучше или хуже. Звякали о фарфор вилки и ножи. Шурка глядел в сторону, чувствовал, как внутри моросит холодный дождик. – Странно, – через силу заговорил он. Умолк. Майор деликатно ждал, даже перестал жевать. Шурка вытолкнул слова из горла: – Никогда не думал, что самым близким мне в итоге окажетесь именно вы. – Ну, мы многое пережили вместе, да, – подтолкнул тот ножом кусочек мяса, загнал на вилку, сунул в рот. – Это сближает. Я видел тебя, ты видел меня. В разных ситуациях. Кто сам не пережил, тот нас не поймет. «Попробовать поговорить с ним?» – подумал Шурка. – Попробуй, – кивнул Майор, утирая губы салфеткой. – Может, я что-то умное скажу. Шурка напомнил себе: стоп, он – не человек. Подобрался, задвинул все засовы. – Компот? – раздалось сверху. Оба подняли головы. Та поставила один стакан, второй. Наклоняя светлые локоны, стала набирать на поднос грязные тарелки, звякнула сверху ножи, вилки. Цапнула комочек салфетки. – Ваш сын? – улыбнулась, но как-то кисловато. – Да! – ответил Майор. – Нет! – одновременно ответил Шурка. Оба уставились друг на друга, а официантка – с равным недоумением на обоих. – Приемный, – разъяснил Майор. – Нашли друг друга на дорогах войны. Та не хотела больше знать о чужих драмах – их вокруг и так хватало. Кивнула, поднимая нагруженный поднос, отошла. – Что вам от меня надо? – не выдержал Шурка. – Глаз! – Зачем? Одной рукой Майор взял стакан с компотом, поднес ко рту. – Затем. Другой – приподнял себе правое веко. Вылущил на ладонь – протянул Шурке: – Вот. Пришлось временно вставить. Фарфор, стекло. Произведение клиники профессора-офтальмолога Филатова. Глаз был как настоящий. С черным зрачком. С лучиками вокруг. Отвратительный именно потому, что почти как настоящий. Совершенно холодный и неживой. – От этого я всегда кажусь каким-то двуличным. Неискренним каким-то, – Майор глядел в стакан, вытягивал губами размягченные ягоды. «Врет или правда?» – теперь уже не знал Шурка. Охота пить компот пропала: плававшие в нем мягкие круглые ягодки-глазки теперь вызывали тошноту. – Если хочешь искренности, в левый глаз мне смотри, – пальцем показал Майор. – Левый у меня – настоящий. Что? В левом его глазу – живом, желтоватом, карамельном – Шурка и правда уловил сходство с мишкиным глазом. – Мне тоже иногда хочется поговорить по душам, – скромно пояснил донышку Майор. Поставил пустой стакан. Завернул глаз-протез в носовой платок, убрал в карман. Объяснил: – Промыть физраствором придется. Прежде, чем снова вставить. Заметил, что Шурка к компоту не притронулся. – Не нравится? Тогда я выпью. – На здоровье, – хмуро разрешил Шурка. Решение не давалось. «Врет или нет?» – Вам что, его выбили? Глаз. – Сам отдал. – Зачем?! – Хотел кое-что узнать. |