Онлайн книга «Девушка на качелях»
|
– Нет, это из-за косточек, Алан. – Из-за косточек? Насколько мне известно, доктор Джонсон собирал апельсиновые корки, но виноградные косточки… ерунда какая-то. Что вы с ними делаете? – Налейте мне шампанского, пожалуйста. До самого верха. Я с радостью исполнил ее просьбу. Официант принес гроздь винограда, срезал кисточку для Карин. Она сунула в рот две виноградины, обсосала косточки, выложила их на тарелку, потом бросила две косточки в свой бокал, подождала секунд десять и добавила еще две. Через полминуты две первые косточки, облепленные пузырьками, всплыли к верху бокала. Крошечные пузырьки лопались один за другим, косточки вертелись и переворачивались, пока снова не опустились на самое дно, а вторая пара косточек между тем поднялась к поверхности. – А вы знаете такую забаву? Пары косточек поднимались и опускались в шампанском, как клети крошечных лифтов. – Нет. Где вы этому научились? – В стране лентяев. Так всегда делают, когда пьют зект. Это очень весело. Когда подали кофе, она откинулась на спинку кушетки, как объевшаяся императрица. Веточка стефанотиса выпала из волос, и Карин положила ее на скатерть. Я наклонился и вдохнул нежный аромат, который смешивался с тонкими резкими нотками желтого шартреза в бокале Карин. Она сделала глоток, чуть скривилась: – Herb! [28] – Так и должно быть. – Ja, gut [29]. Ну вот, я опьянела. Как весело! – Карин, а можно с вами завтра увидеться? Помолчав, она сказала: – Vielleicht [30], – и, смеясь, помотала головой. – Карин, я серьезно. Давайте увидимся? Когда? Хотите, съездим на Хельсингёр, там пообедаем? – Vielleicht. – Nein, kein vielleicht! Bitte… [31] Не дослушав, она произнесла: – Я вам позвоню. Можно? (А как же Ярл? Ютте? Мой вымышленный коллекционер керамики?) – Да, конечно. В котором часу? – Через полчаса после того, как проснусь. Дайте мне ваш номер телефона. У выхода из ресторана мы столкнулись с компанией подвыпивших датчан. Один из них, с темно-красной гвоздикой в руках, подошел к нам и почему-то сразу же заговорил со мной по-английски: – Мистер, прошу прощения, но ваша прекрасная дама без цветов. Позвольте мне подарить ей вот этот. Отказать было невозможно. Он с поклоном вручил Карин гвоздику, очень вежливо, соблюдая все приличия – его рука даже не коснулась ее. Карин благосклонно кивнула, улыбнулась тепло, но отстраненно, чтобы не давать повода продолжать разговор, и стала что-то искать в сумочке, пока они не отошли. – Хотите, я приколю цветок вам на плащ? – Нет-нет, не ломайте стебель, Алан. Я понесу гвоздику в руках. Она очень красивая. – Взять вам такси? – Нет, не стоит. Тут недалеко. – Тогда пройдемся пешком? – Нет, попрощаемся здесь. Сейчас придет автобус. Я называю его всегдобус, потому что всегда на нем езжу. – Карин, погодите… Она взяла меня за руку: – Danke schön. Все было великолепно. Мне очень понравилось. И все наелись чеснока. Gute Nacht [32]. Я стоял и смотрел, как она, в бархатном плаще, идет по улице, держит гвоздику рукой в перчатке и то и дело вдыхает аромат цветка. 8
Эльсинор. Площадка перед замком. (На самом деле – на Пушечной башне.) Солнечный, теплый майский день. Никаких призраков. Карин в розовом ситцевом платье и синей кофте. – Guck mal [33], Алан, вот там Гельсингборг, через пролив. Всего в пяти километрах. – Туда можно доплыть за два часа. – Мы замерзнем. И течение быстрое. Нас снесет к маяку Куллен, а оттуда вам придется пешком добираться в Англию. – Все равно хорошо было бы вплавь отправиться в Швецию. Вы любите плавать? – Да. Я часто плаваю. Однажды проплыла восемь километров. – Где? – На юге, в теплых краях. – Она умолкает, смотрит вдаль, мимо башни Трубача, через голубой простор пролива Эресунн. – Я готова обплыть весь земной шар. Ах, хорошо бы поплавать в тропиках! – Да. И я бы с вами поплавал. – Я рассказал ей о реке Черуэлл в Оксфорде и о шлюзе близ деревни Иффли. – Там бурное течение, мне очень нравилось. – Ja, natürlich [34]. Это приятно. – Опершись на парапет обеими руками, она перегнулась и снова посмотрела на Гельсингборг. – А вы ездите туда по своим фарфоровым делам? – В Стокгольме я бывал, а в Гельсингборге ни разу. А вы? – Я однажды съездила туда на пароме, из интереса. – И вам понравилось? Отсюда город выглядит очень красиво. – Сам город скучный, а вот замок Софиеру великолепен. Там замечательный парк. Я по нему гуляла. Очень мило. – В одиночестве? – Да, почти. – Помолчав, она добавила: – Почти в одиночестве. – Карин, как можно быть почти в одиночестве? – рассмеялся я. – Это нетрудно. – Она с улыбкой обернулась ко мне. – Алан, вы ревнуете? – Ну, почти… – Вот видите! Если вы можете почти ревновать, то я тоже могу быть почти в одиночестве. Скажите, а вы всегда берете с собой бинокль, отправляясь на прогулку? – Почти всегда. Понимаете, я… Ох, ну хватит уже! Она рассмеялась. – Вы умудрились запутать меня в моем родном языке, – улыбнулся я. – Вы ни разу не взглянули в бинокль. – Потому что мне интереснее глядеть на вас. Птиц и корабли я могу рассматривать в любое время. – Вы же собирались посмотреть резьбу в часовне. – Хотел, но сегодня так тепло и солнечно, что в часовню заходить не хочется. Вдобавок я разленился. – Лень вам несвойственна. – Почему вы так решили? Вы же меня совсем не знаете. |