Книга Наука логики. С комментариями и объяснениями, страница 26 – Георг Гегель

 Понятие (Begriff, буквально «схватывание», перевод латинского «концепт») – один из важнейших терминов Гегеля, означающий саму способность вещи получать определения. Такой смысл можно найти в русском выражении «я не имею никакого понятия», то есть не могу дать происходящему никакого определения. Гегель имеет в виду, что сущность, в отличие от бытия, может получать определения не только структурирующие ее, но и делающие ее бытие наличным, хотя первоначально наличным лишь для самой структуры бытия.

Сущность, во-первых, сначала выступает как видимость (scheint) внутри самой себя, иначе говоря, есть рефлексия; во-вторых, она являет себя (erscheint); в-третьих, она выявляет себя (offenbart sich). В своем движении она полагает себя в следующих определениях:

 Видимость – разумеется, не в противопоставлении действительности («это одна видимость», в смысле обман, маскировка), но как способность быть увиденным («на дороге хорошая видимость»).

I) как простую, в себе сущую сущность в своих определениях внутри себя;

II) как переходящую в наличное бытие, иначе говоря, сообразно со своим существованием и явлением;

III) как сущность, которая едина со своим явлением, как действительность.

СУЩНОСТЬ КАК РЕФЛЕКСИЯ В САМОЙ СЕБЕ

Сущность происходит из бытия; постольку она не есть непосредственно в себе и для себя, а есть результат указанного выше движения. Иначе говоря, сущность, взятая прежде всего как непосредственная, есть определенное наличное бытие, которому противостоит другое наличное бытие: она лишь существенное наличное бытие в противоположность несущественному. Но сущность есть в себе и для себя снятое бытие; то, что ей противостоит, есть только видимость. Но видимость есть собственное полагание сущности.

 Существенное – не значит «относящееся к самой сути», важное, но утверждающее сущность как единственное основание своего осуществления, в то время как несущественное – имеющее основание существования в другом осуществлении, прежде всего, в своей противоположности.

Во-первых, сущность есть рефлексия. Рефлексия определяет себя; ее определения суть некая положенность, которая в то же время есть рефлексия в себя;

 Положенность – у Гегеля, напоминаем, всегда связана с «положением», законом. Последний и оказывается отраженным в себя: ведь выполнение закона и есть сам его прецедент.

во-вторых, надлежит рассмотреть эти рефлективные определения, или определенные сущности (die Wesenheiten);

в-третьих, сущность как рефлексия процесса определения в самое себя становится основанием и переходит в существование и явление.

ВИДИМОСТЬ

1. Бытие есть видимость. Бытие видимости соcтоит единственно лишь в снятости бытия, в ничтожности его; эту ничтожность оно имеет в сущности, и вне своей ничтожности, вне сущности ее нет.

 Ничтожность – разумеется, у Гегеля, не мизерабельность, очень малое количество или жалкое состояние, а способность быть ничем. Так, если мы видим какую-то вещь, мы все свои действия направляем в отношение того, как она сейчас увидена, например, судим, можем ли взять ее в руку или положить в карман. Поэтому сущность вещи – она ничто из того, что оказалось как нашими действиями по отношению к этой вещи, так и теми действиями, которые произвели ее таковой.

Видимость есть отрицательное, положенное как отрицательное. Видимость – это весь остаток, еще сохранившийся от сферы бытия. Но по видимости она еще имеет независимую от сущности непосредственную сторону и есть вообще некоторое иное сущности. Иное содержит вообще оба момента – момент наличного бытия и момент его отсутствия. Так как несущественное уже не обладает бытием, то ему остается от инобытия лишь чистый момент отсутствия наличного бытия; видимость есть это непосредственное отсутствие наличного бытия, причастное определенности бытия таким образом, что оно имеет наличное бытие лишь в соотношении с иным, лишь в отсутствии своего наличного бытия; она несамостоятельное, сущее лишь в своем отрицании. Следовательно, несущественному остается лишь чистая определенность непосредственности; оно дано как рефлектированная непосредственность, т. е. как такая, которая есть лишь через посредство своего отрицания и которая по отношению к своему опосредствованию есть не что иное, как пустое определение непосредственности отсутствия наличного бытия.

Таким образом, видимость – «феномен» [в учении] скептицизма или же «явление» [в учении] идеализма – это такая непосредственность, которая не есть нечто или вещь, вообще не есть такое безразличное бытие, которое существовало бы вне своей определенности и соотношения с субъектом. «Есть» – этого скептицизм не позволял себе говорить; новейший идеализм не позволял себе рассматривать познание как знание о вещи-в-себе; эта видимость не должна была вообще иметь основой бытие, в это познание не должна была входить вещь-в-себе. Но вместе с тем скептицизм допускал многообразные определения своей видимости, или, вернее, его видимость имела своим содержанием все многообразное богатство мира. И точно так же «явление» идеализма охватывает собой всю совокупность этих многообразных определенностей. Видимость у скептиков и явление у идеалистов новейшего времени непосредственно определены столь многообразно.

 Гегель противопоставляет два понимания феномена. Это античное понимание, в котором феномен противопоставляется сущности как неподлинное – подлинному, и кантовское понимание, в котором феномен как опосредованное восприятием бытие противопоставляется непосредственному бытию. Гегель указывает на слабость обеих позиций: утверждая вторичность или нечистоту феномена как такового, они исходят из возможности «непосредственно» определить его в таком качестве, хотя наличие этой возможности ничем не доказано. Поэтому наш философ утверждает: единственный способ постигнуть феномен – это понять его не только как чистую видимость, но и как чистое, а не специфицированное содержание.