Книга Наука логики. С комментариями и объяснениями, страница 29 – Георг Гегель

В-третьих, однако, она снимает это предположение, и, будучи в то же время в этом снятии предположения предполагающей, она есть определяющая рефлексия.

Форма и сущность

Рефлективное определение, поскольку оно возвращается в основание, есть первое, непосредственное наличное бытие вообще, с которого начинают. Но наличное бытие еще имеет лишь значение положенности и по своему существу предполагает основание в том смысле, что оно его скорее не полагает, что это полагание есть снятие самого себя, а то, что непосредственно, есть скорее положенное, основание же – неположенное. Как оказалось, это предполагание есть полагание, возвращающееся (ruckschlagende) к полагающему; как снятая определенность (Bestimmtsein) основание есть не то, что неопределенно, а определенная самой собой сущность, однако определенная как неопределенная или как снятая положенность. Основание – это сущность, тождественная с собой в своей отрицательности.

 Неположенное — не просто «незаконное» («переходить улицу в неположенном месте»), но что не может быть описано через категорию закона, к примеру, чистое отношение вещи к самой себе остается независимо от того, какие законы стали действовать в этой области; такая свобода от положений. Поэтому «Основание – это сущность, тождественная с собой в своей отрицательности»: на одном и том же основании действие может быть произведено, а может быть и не произведено. Так, одну и ту же мысль мы можем высказать, а можем утаить – но при этом не сомневаемся в сущностном характере этой мысли, если она оказывается основанием для дальнейших действий, в том числе решения высказывать ее или нет.

Определенность сущности как основания становится тем самым двоякой – определенностью основания и определенностью основанного (des Begrundeten). Она, во-первых, сущность как основание, определенная быть сущностью, противостоящей положенности как неположенность. Во-вторых, она основанное, непосредственное, сущее, однако не в себе и для себя – положенность как положенность. Тем самым положенность точно так же тождественна с собой, но она тождество отрицательного с собой.

Тождественное с собой отрицательное и тождественное с собой положительное есть теперь одно и то же тождество. Ибо основание – это тождество с собой положительного или даже положенности; основанное – это положенность как положенность, но эта его рефлексия в себя есть тождество основания. – Следовательно, само это простое тождество не есть основание, ибо основание – это сущность, положенная как неположенное, противостоящее положенности. Как единство этого определенного тождества (основания) и отрицательного тождества (основанного) оно сущность вообще, отличная от своего опосредствования.

Это опосредствование сравнительно с предыдущими рефлексиями, из которых оно происходит, не есть, во-первых, чистая рефлексия, каковая не отличается от сущности, и еще не заключает в себе отрицательного и тем самым не имеет еще самостоятельности определений. В основании же как снятой рефлексии эти определения удерживаются. – Это опосредствование не есть также определяющая рефлексия, определения которой имеют существенную самостоятельность; ибо эта самостоятельность исчезла в основании, в единстве которого определения лишь положенные. – Вот почему опосредствование основания есть единство чистой и определяющей рефлексии; определения этого опосредствования или положенное удерживаются, и, наоборот, удерживание этих определений есть нечто положенное. Так как это их удерживание себя само есть нечто положенное или имеет определенность, то они тем самым отличны от своего простого тождества и составляют форму в противоположность сущности. Сущность имеет некоторую форму и определения формы.

 Самостоятельность определения – не самостоятельное формулирование определений, а наличие в вещи оснований для формулирования их на основании ее самой. Для этого, действительно, нужно уметь сказать не только то, чем является эта вещь, но и чем она не является.

Лишь как основание сущность обладает прочной непосредственостью, иначе говоря, есть субстрат. Сущность как таковая едина со своей рефлексией и неотличима от самого движения рефлексии. Поэтому не сущность совершает это движение рефлексии; она также не есть то, с чего рефлексия начинает как с первого. Это обстоятельство затрудняет вообще изображение рефлексии; ведь нельзя, собственно, сказать, что сущность возвращается в самое себя, что сущность есть видимость внутри себя, так как ее нет до своего движения или в нем, и это движение не имеет основы, на (аn) которой оно протекало бы. Лишь в основании нечто соотнесенное выступает в соответствии с моментом снятой рефлексии.

 Иллюстрация для последней фразы: глядя на глиняный кувшин, мы видим в нем момент принятия глиной формы кувшина, причем именно обращение к глине как к основанию может объяснить, каким образом замысел и работа мастера стали глиной кувшина.

Сущность же как соотнесенный субстрат есть определенная сущность; в силу этой положенности она по своему существу имеет в самой себе форму. – Определения же формы – это, напротив, такие определения, которые находятся в сущности; сущность лежит в их основании как неопределенное, безразличное к ним в своем определении; они имеют в ней свою рефлексию в себя. Рефлективные определения должны были удерживаться в самих себе и быть самостоятельными; но их самостоятельность – это их распадение; таким образом, они имеют эту самостоятельность в ином; но это распадение само есть это тождество с собой или основание устойчивости (Веstehen), которое они себе сообщают.

 Распадение – разложение определения на основании определения и выводы из него, причем обе части могут распадаться далее пополам и так до бесконечности. Скажем, определение «лопата – инструмент для копания» распадается на «инструмент» и «этим копают», «инструмент», в свою очередь, распадается на «создан человеком» и «служит данной цели», а «копают» – на «этим больше особо ничего нельзя делать» и «этим можно вскопать землю» и т. д.

К форме принадлежит вообще все определенное; оно определение формы, поскольку оно нечто положенное и тем самым отличное от того, форму чего оно составляет; определенность как качество едина со своим субстратом, бытием; бытие – это непосредственно определенное, еще не отличное от своей определенности, иначе говоря, в ней еще не рефлектированное в себя, равно как определенность есть поэтому сущая, еще не положенная определенность. – Далее, свойственные сущности определения формы как рефлективные определенности суть – по своей более точной определенности – рассмотренные выше моменты рефлексии – тождество и различие; различие – отчасти как разность, отчасти как противоположность. Но кроме того, к ним принадлежит и отношение основания, поскольку это отношение хотя и есть снятое рефлективное определение, но благодаря ему сущность дана в то же время как нечто положенное. К форме же тождество, которое основание имеет внутри себя, не относится, а именно [не относится то], что положенность как снятая и положенность как таковая – основание и основанное – это одна рефлексия, составляющая сущность как простую основу, которая есть удерживание формы. Но это удерживание положено в основании; иначе говоря, эта сущность сама по своему существу дана как определенная; тем самым она опять-таки момент отношения основания и момент формы. – В том-то и состоит абсолютное взаимоотношение формы и сущности, что сущность есть простое единство основания и основанного, но в этом единстве как раз сама она определенна или есть отрицательное и отличает себя как основу от формы, но таким образом сама становится в то же время основанием и моментом формы.