Книга Наука логики. С комментариями и объяснениями, страница 32 – Георг Гегель

Но, возвращаясь таким образом из своего различения лишь к тождеству абсолютного, рефлексия в то же время не вышла из присущего ей внешнего и не пришла к истинному абсолютному. Она достигла лишь неопределенного, абстрактного тождества, т. е. того, которое имеется в определенности тождества. – Иными словами, когда рефлексия как внутренняя форма определяет абсолютное как атрибут, то этот процесс определения еще отличается oт внешнего; внутреннее определение не проникает абсолютного; его проявление состоит в том, чтобы исчезнуть в абсолютном как нечто только положенное.

 Исчезнуть в абсолютном – значит, по Гегелю, быть определением, характеризующим закон как норму, но ничего не прибавляющим ни к его содержанию, ни к действию. Рефлексия как внутренняя форма понимает нормативность абсолютного, но еще не может участвовать в нем содержательно.

Итак, форма (все равно, взята ли она как внешняя или внутренняя), благодаря которой абсолютное было бы атрибутом, в то же время положена как нечто в себе самом ничтожное, как внешняя видимость или просто как способ (Art und Weise).

 Способ – можно было бы также перевести как «подход», «прием» или «уловка», имея в виду те способы работы с нормой, которые не переучреждают норму и не выходят на ее границы, но лишь используют для своих целей, полагая ее «ничто» в самих себе, вопреки ее абсолютному развертыванию.

С. МОДУС АБСОЛЮТНОГО

Атрибут – это, во-первых, абсолютное в простом тождестве с собой. Во-вторых, он отрицание, и отрицание как отрицание есть формальная рефлексия-в-себя. Эти две стороны составляют прежде всего оба полюса атрибута, середина которых есть он сам, так как он есть и абсолютное, и определенность. – Второй из этих полюсов есть отрицательное как отрицательное, внешняя абсолютному рефлексия. – Иначе говоря, поскольку атрибут берется как внутреннее абсолютного и полагание им себя как модуса есть его собственное определение, модус есть вовне-себя-бытие абсолютного, утрата себя в изменчивости и случайности бытия, совершившийся переход (Ubergegangensein) абсолютного в противоположное без возвращения в себя – лишенное целокупности многообразие форм и определений содержания.

 Модус (лат. modus) – в узком смысле – способ действия (ход и бег – разные модусы передвижения пешком), а в более широком, который имеет в виду Гегель, – образ действия, предшествующий разделению на субъективное намерение и объективную результативность. Этот смысл проясняют такие русские производные от этого слова, как «модальность», «модель» и «мода». Они показывают, что образ действия не сводится ни к заранее данному плану, ни к возникающим обстоятельствам.

Но модус, внешнее абсолютного, есть не только это, но и внешнее, положенное как внешнее, просто способ, стало быть, видимость как видимость или рефлексия формы в себя, стало быть, тождество с собой, которое есть абсолютное. Следовательно, на самом деле только в модусе абсолютное положено как абсолютное тождество; оно есть то, что оно есть, а именно тождество с собой, лишь как соотносящаяся с собой отрицательность, как видимость, положенная как видимость.

Поэтому, поскольку развертывание абсолютного начинает с его абсолютного тождества и переходит к атрибуту, а от атрибута к модусу, оно тем самым полностью прошло свои моменты.

 Пройти моменты — так как моментом развертывания является переход от линейного движения отождествления к атрибутирующему движению отождествляющего действия, то пройти моменты может означать лишь достижение той рефлексии, при которой любой аспект видимости понимается как уже получивший свое отражение. Далее Гегель указывает двусмысленность такого отражения – оно должно быть определенным и одновременно содержать в себе готовые способы движения, например, возвратность, чтобы быть опознанным как отражение, а не только быть «предельно внешним».

Но во-первых, оно этим не есть чисто отрицательное отношение к этим определениям, а это его действие само есть рефлектирующее движение, единственно лишь в качестве которого абсолютное есть поистине абсолютное тождество. – Во-вторых, развертывание абсолютного имеет при этом дело не только с внешним и модус не есть только предельная внешность (ausserste Ausserlichkeit), а так как он есть видимость как видимость, то он есть возвращение в себя, сама себя растворяющая рефлексия, в качестве которой абсолютное есть абсолютное бытие. – В-третьих, развертывающая рефлексия по видимости начинает со своих собственных определений и с внешнего, по видимости принимает модусы или же определения атрибута как находимые в наличии где-то вне абсолютного, и ее действие по видимости состоит в том, что она лишь возвращает их в неразличенное тождество.

На самом же деле она имеет в самом абсолютном ту определенность, с которой она начинает. Ибо абсолютное как первое неразличенное тождество само есть лишь определенное абсолютное или атрибут, так как оно неподвижное, еще не рефлектированное абсолютное. Эта определенность, так как она определенность, принадлежит к рефлектирующему движению; лишь благодаря этому движению абсолютное определено как первое тождественное, и точно так же лишь благодаря ему оно имеет абсолютную форму и есть не просто нечто равное себе, а то, что само себя полагает равным себе.

Поэтому истинное значение модуса в том, что он есть рефлектирующее собственное движение абсолютного, процесс определения, но не такой, благодаря которому абсолютное становилось бы чем-то иным, а процесс определения только того, что оно уже есть: прозрачное внешнее, которое есть показывание его самого; некоторое движение из себя вовне, но так, что это вовне-направленное-бытие есть в такой же мере и само внутреннее и тем самым также полагание, которое есть не только положенность, но и абсолютное бытие.

 Прозрачное – Гегель употребляет слово не в смысле «проницаемое для взгляда», а в смысле «не допускающее искажений изображения», что мы бы назвали оптически четким. Поэтому если бытие становится очевидным для себя, то его существование оказывается мерой бытия (способом быть отмеренным в нужную меру), а его очевидность – абсолютным бытием.