Книга Спаситель и сын. Сезон 5, страница 15 – Мари-Од Мюрай

Жово единственного из троих арестовали, он не выдал подельников и отсидел в тюрьме большой срок.

– Старику за восемьдесят, Фредерика. Он безобиден.

По четвергам после Фредерики Спаситель принимал своего постоянного пациента по имени Соло, которого по-настоящему звали Юсеф Насири. Молодой человек двадцати семи лет работал охранником в тюрьме Саран и вот уже два года приходил на консультации в свой обеденный перерыв.

– Вот, – сказал Спасителю Соло и протянул ему листок бумаги, – прочитай. Агажмент.

Соло не потерял интереса к образованию, любил сложные слова, но не всегда с ними ладил. Спаситель взял листок в формате А4 с текстом, напечатанным на принтере.

– Что это?

– Приглашение на работу. Адиль нашел в интернете.

Адиль был сводным братом Соло, ему исполнилось шестнадцать с половиной лет, и он еще учился школе.

– Наблюдатель?

– Ну да, то же самое, что шуф ^[20], – сказал Юсеф, не сомневаясь, что понятно все объяснил. – Большинство моих друзей прошли через это, я потел за партой в школе, а они у ворот шкерили в найках. Но я брату сказал: «Плохая работа». Поначалу писаешься от восторга, получая денежки, но когда стукнет двадцать два и отсидишь уже полгода в тюрьме, такие шиши тебя не обрадуют.

– Разве на торговле наркотиками не богатеют?

– В мечтах. Боссы – да, если только из калаша не подстрелят. А все остальные, точно тебе говорю, имеют по минимуму.

Соло предсказал брату, что всю жизнь тот будет жить, оглядываясь, не следят ли за ним копы в штатском или парни из соседней банды, чтобы свести счеты.

– Но теперешняя молодежь разве кого-нибудь слушает? – вздохнул Соло, сам с виду мальчишка мальчишкой. – Ой, я тебе еще не сказал, что моя подружка беременна.

Лицо у него, почти всегда напряженное, сразу разгладилось.

– Моего сына, клянусь на Коране моей матери, я сделаю джедаем.

По правде говоря, наизусть Соло знал «Звездные войны», а вовсе не Коран.

* * *

В четверг в полдень Поль и Лазарь на общей большой перемене пытались найти среди шума и сутолоки столовой уединенный уголок. Их дружба по-прежнему оставалась нерушимой, хоть у обоих завелись приятели в новых классах. А ведь, казалось бы, трудно было себе представить более несхожих мальчиков: один маленький блондин, другой высокий мулат, один импульсивный, другой рассудительный, почти резонер, но с тайной раной в сердце.

– На эти выходные я у отца. Жуть до чего неохота! – пожаловался Поль, глядя на тарелку с пюре и сосиской.

Жером раз в две недели забирал детей на выходные.

– Но он все-таки твой отец, – рассудительно отозвался Лазарь, отделяя сосиску от пюре.

– И что, если я его не люблю? – сварливо возразил Поль. – А ты не будешь есть сосиску?

– Я вообще не хочу есть мясо, – ответил Лазарь.

– Ты теперь вегетарианец?

– Не хочу есть мертвых животных. Видишь, оно красное, как кровь.

– А мне параллельно, – сообщил Поль. – Я вампир.

Мимо них очень близко прошла девочка с подносом.

– Привет, Поль! – окликнула она его. – Собираешься отдать мне ножницы?

– Ага, отдам, – отозвался он, не поднимая головы от тарелки.

Лазарь проследил взглядом за удаляющейся девочкой, потом тихо спросил:

– Это кто?

– Девчонка из моего класса.

– А как зовут?

– Не знаю… Ясмина, кажется.

Поль замечал девочек по одной-единственной причине: они охотнее одалживали ему клей или ножницы, когда возникала необходимость. Мальчишек он успел достать своим витанием в облаках, и на его просьбы они вежливо отвечали: «Отвянь!»

– Красивая, – отметил Лазарь.

– Кто?

– Ну-у… Ясмина.

– Думаешь? – удивился Поль и поднял голову от пюре.

На лице Лазаря играла легкая улыбка, взгляд устремился вдаль. Ему стали нравиться девочки. У них в классе уже возникали романы, девочки шушукались о мальчиках, мальчики хвастали друг перед другом победами. С Лазарем пока еще ничего подобного не случалось. Хотя зеркало говорило ему, что он хорош собой и фигура у него что надо. «В чем же дело? – задумался он, сидя на уроке. – Может быть, из-за цвета кожи?»

– Месье Сент-Ив, вернитесь, пожалуйста, в класс, – попросил его учитель математики.

Ноздри Лазаря гневно дрогнули: он терпеть не мог, когда его ловили на промахах.

После уроков он ждал Поля перед школой, они встретились, а какая-то девочка на ходу попрощалась:

– Пока, Поль, до завтра!

Ясмина явно выражала симпатию Полю, но он был занят совершенно другими проблемами, и поговорить о них мог только с одним человеком на свете. А этот человек становился доступен лишь между половиной десятого и десятью, когда на улице Мюрлен, 12, все расходились по своим комнатам, а он стоял спиной к кухне и смотрел через окно в сад.

– Спаситель…

– Ты не лег, Поль?

Спаситель отпивал по глотку из стакана, не сводя глаз с огненной точки в темноте. Жово в конце дня курил в саду свою последнюю сигарету. «Может, старик не так уж безобиден?» – размышлял Спаситель.

– Я хочу кое-что спросить.

– Так, так, так.

– Как тебя будет называть маленький?

– Как он будет меня называть?

– Да. Спаситель или папа? – Голос Поля дрожал от волнения.

– А ты как думаешь?

– Думаю, папа. А я не могу. Лазарь не хочет.

Поль не имел права говорить «наша комната», не мог называть Спасителя «папа», потому что у него в другом месте были и комната, и папа тоже.

– Я хочу обратно к маме в живот и быть вашим ребенком.

Возможно, он сказал что-то нелепое, но он больше не мог таить свою боль про себя.

– Это уж точно невозможно, – проговорил Спаситель, стоя по-прежнему лицом к окну. – Но найдется что-то другое, что порадует нас с тобой вместе.

Одним глотком он допил пунш, сделанный с самым лучшим мартиникским ромом.

– Как ты знаешь, меня усыновили, – продолжал он, – и я, когда был в твоем возрасте, иногда думал, что было бы гораздо лучше, если бы я остался сыном своих настоящих родителей, биологических. Жизнь для меня была бы гораздо проще, и я был бы гораздо счастливее. Я никогда не говорил «мама» или «папа» биологическим родителям, но говорил сотни тысяч раз эти слова приемным отцу и матери. Но сегодня я очень рад тому, что так называл их. Как ты думаешь, ты мог бы называть меня папой?