Книга Так близко к горизонту, страница 34 – Джессика Кох

– Как ты узнал, что он у тебя есть?

Он встал и начал убирать со стола. Я почувствовала, что вступила на опасную почву.

– Мне рассказал отец. Незадолго до моего переезда сюда. Он позвонил мне. Сказал, что заболел, и хотел, чтобы я навестил его, но я отказался. Так что он рассказал мне об этом по телефону. Так просто. Что я уже несколько лет заражён и скоро умру. Так же, как и он.

С громким грохотом он поставил тарелку в буфет и скрестил руки на груди. Неожиданно он закрыл глаза, и по его щекам побежали слёзы.

– Отец знал это, – прошептал он. – Он давно знал. Он годами спал с жиголо. Его это не остановило. Иногда я думаю, что он и хотел меня заразить.

– Боже мой! – больше я не могла сказать ни слова. Такого ведь не бывает. Не должно быть!

Я подошла к нему и расплела его руки. Он нежно прижал меня к себе. Зарылся мокрым от слёз лицом в мои волосы. Его плечи тряслись без остановки, когда он положил лоб на мою щёку. Я утешала его, гладила по спине, а его слёзы падали мне на грудь и пропитывали мою футболку. Мне это не мешало. Страх заражения пропал, вместо него зародилась злость. Страшный, жгучий гнев на отца Дэнни, человека, которого я не знала, но всё же ненавидела больше всего на свете. Злость разрасталась, становилась всё сильнее и так и осталась со мной навсегда.

– Теперь ты меня понимаешь? – всхлипнул он. – Моя жизнь – это сплошная катастрофа. Я не хотел тебя в неё втягивать. Мне очень жаль. У нас никогда не будет нормальных отношений.

– Нет, будут, – упрямо сказала я. – Ты же видел прошлой ночью.

Он беспомощно посмотрел на меня, его глаза были всё ещё полны слёз.

– Я не про это. У нас никогда не будет детей. Никогда не будет будущего.

Я ухмыльнулась:

– Тебе двадцать лет, и ты думаешь о детях? У большинства мужчин дети появляются, когда им лет тридцать пять. До этого времени может многое произойти.

– Я очень сильно хочу детей, – упрямо сказал он.

– Я тоже, но не сейчас. Через десять лет многое может измениться. Через столько лет болезнь научатся лечить, через столько лет у людей с ВИЧ смогут рождаться здоровые дети, через столько лет…

– … я могу умереть.

– Прекрати! Даже не думай об этом!

Он замолчал и заскрипел зубами.

– Как давно ты был у консультанта? – спросила я.

– Несколько лет назад.

– Я так и думала. Пойдём туда вместе, пожалуйста.

Он стёр слёзы рукой.

Его невозмутимость возвращалась к нему, и перед моими глазами он снова превращался в самостоятельного человека, которого я знала.

– Что ты от этого ожидаешь?

– Я ожидаю просвещение.

Его молчание длилось слишком долго, он не был согласен.

– Пожалуйста, – попросила я. – Я тоже ищу способ с этим справиться.

– Хорошо! – кивнул он. – У меня есть несколько адресов. Завтра я обзвоню их и решу, куда мы пойдём.

Я встала на носки и поцеловала его в губы. Их вкус был солёным от слёз.

– Спасибо, ты лучше всех.

– Я идиот, – ответил он. – Я не должен был втягивать тебя в это ни при каких обстоятельствах. Вместо того, чтобы предупреждать тебя, мне надо было просто держаться от тебя подальше!

Я ткнула его пальцем в грудь:

– Прекрати винить себя. Я взрослая и могу решать сама. Чувство вины – это то, что навязал тебе отец. Ты не должен его ощущать!

Он что-то проворчал себе под нос. А я ни с того, ни с сего заявила:

– Я доверяю тебе, Дэнни. Полностью, во всех сферах. Но и ты тоже должен мне доверять. И если я считаю, что спать со мной неопасно, то поверь мне.

– Но это опасно!

– Жизнь вообще опасна. Я могу сейчас выйти на улицу и умереть от кирпича, упавшего с крыши. Или от того, что меня переедет почтовый грузовичок. Или, например, от солнечного удара.

Он покачал головой и закатил глаза.

– Мы можем дождаться рекомендаций и потом уже решать, – предложил он.

– Договорились.

Это казалось честным компромиссом. Я не могла представить, что там нам посоветуют полное воздержание.

Дэнни взял меня за руку и потянул ближе.

– Сегодня ночью я заметил, что умею доверять другим. Первый раз в своей жизни. До этого я считал это ошибкой, которую никогда не должен совершить. Я даже не знал, что могу подпустить кого-то так близко, не только телесно, но и эмоционально.

Он посмотрел на пол и прибавил:

– Я тоже полностью доверяю тебе. Мне нужно научиться проявлять это чувство.

Я кивнула и пожала его руку, чтобы показать, что понимаю его, и всё в порядке. Конечно, чтобы научиться проявлять доверие, требуется время.

– Пошли пройдёмся, – предложила я. – Ты расскажешь мне, что тогда произошло с твоей мамой и почему ты думаешь, что ты виноват в этом.

Вечером того же дня я лежала дома в кровати, никак не могла заснуть и с трудом сдерживала себя, чтобы не включить компьютер и не прочитать в интернете всё об этой болезни. Я специально так не делала, поскольку от этого бы ещё больше перевозбудилась. Я бы хотела поговорить об этом с Кристиной, но, к сожалению, мне не удалось её увидеть. Но не только это занимало меня. То, что он рассказал сегодня утром, всё ещё звучало в моих ушах. Абсолютно спокойно, словно это самая естественная вещь на свете, Дэнни рассказал, что виноват, что его брат родился мёртвым. Как будто ни у кого не было в этом сомнений. Как его родители могли заявлять подобное? Ему только исполнилось десять лет. Я прекрасно представляла его, как он стоит в доме в Америке, держа за руку мать, которая на последних месяцах беременности. Умоляя её выйти на улицу, чтобы поискать свою сбежавшую собаку. Я слышала, как ругался отец, который не разрешал выходить из дома. Конечно, Дэнни не послушался и просто побежал. Как он мог он предположить, что его мать попытается удержать его, потеряет равновесие и упадёт с лестницы? Даже взрослый человек не смог бы просчитать последствия этого действия. Можно ли ожидать такого от ребёнка?

Я беспокойно переворачивалась с бока на бок. Голова болела, и всякий раз, только закрывая глаза, я видела мальчика с волосами цвета соломы и синими глазами, который, вытянувшись, лежал на кровати, считал про себя минуты и взвешивал, может ли он рискнуть и перевернуться. Только утром я провалилась в беспокойный сон.

Я бегу и бегу. Бесконечные лестницы наверх, в сияющее синее небо. Но чем быстрее я бегу, тем быстрее проваливаются ступени. Они откалываются снизу-вверх, пока разрушение не настигает меня и не раскалывается камень прямо под моей ногой. Успокоительная синева неба не приближается ни на сантиметр, вместо этого ступени уносят меня в бездну. Я падаю и падаю, и что бы я ни делала, я не могу остановиться.