Книга Рузвельт, страница 71 – Дилан Лост

Бабочки, чертовы бабочки в животе. Кажется, из-за адреналина в крови они мутировали в чудовищ, которые скоро медленно начнут поедать мои внутренние органы. Они начнут с сердца. О да, мое сердце сейчас в огромной опасности.

Я резко поднялась с места. Скрип стула обратил на себя внимание всех сидящих за столом.

— Цезарь! — выпалила я. — Самое время его вынести. Гренки уже достаточно пропитались.

— Вот я тупоголовая! — хлопнула себя по лбу Мойра. — Я и забыла совсем про «Цезарь». Сейчас принесу.

— НЕТ! — немного истеричным вскриком я заставила Мойру усесться обратно. — Сиди. Я принесу сама!

Пока я шла до чердака, меня еще немного пошатывало. Благодаря Даунтауну нервы у меня теперь ни к черту. Расходы на психиатра не покроет ни одна страховка. Да даже если и покроет, я все равно уже клинический случай.

Меня спасет только могила и то, что Мойра постоянно забывала про засушенные гренки для «Цезаря». Она оставляла деревянную миску на чердаке, чтобы сухарики успели пропитаться приправами и чесноком, так как ненавидела обжаривать их в масле на сковородке.

В кладовой, забитой старыми сервантами, удочками и велосипедными рамами, было темно и прохладно — то, что нужно для моих разгоряченных щек и бедер, все еще ощущающих уверенные прикосновения пальцев Артура. Глубоко вздохнув и наконец придя в себя, потянулась к полке с гренками.

Даже привстав на носочки, я смогла задеть тарелку только кончиками пальцев.

— Ты не вышла ростом для всех полок в этом доме, — раздалось позади меня.

От неожиданности я дернулась и сбила локтем несколько алюминиевых кастрюль. Злобно простонав, я повернулась к Артуру. В тесном пространстве кладовки я начала понимать, насколько он все-таки выше и больше меня.

— Пока меня пускают на американские горки, с моим ростом все в порядке.

— С твоим ростом все отлично. Я бы даже сказал идеально. — под тусклым светом пыльной лампочки сложно было определить, что выражает его взгляд.

— Какого черта ты тут делаешь? — буркнула я, подбирая упавшие кастрюли.

— Пришлось тянуть жребий, гадая, кто пойдет тебе помогать. Мне попалась короткая соломинка.

— Если мы задержимся больше, чем на пять минут, Мойра подумает, что мы решили устроить здесь оргию, и вызовет священника.

— Для оргии нужно больше двух человек, Тэдди.

Снова раздался звук ударившейся об пол кастрюли. Только на этот раз я уронила ее нарочно.

— Поздравляю! В оргиях ты разбираешься гораздо лучше меня. Как и в Шекспире. Как и в Стивене Кинге. В политике, в тригонометрии, в открытиях Колумба! А я ничего не знаю. Разве что с божьей помощью окончу школу, да? Глупая неудачница Тэдди!

Я изливала на него всю накопившуюся злость и обиду, а он и глазом не моргнул. Даже не сменил позу, так и оставшись прислоненным к заваленному шкафу напротив меня.

Так и прошло пару секунд.

— Прости. — вздохнула я.

Перевернув валяющуюся на полу кастрюлю дном вверх, я уселась на нее сверху. На голову, с которой все еще сыпалась кукуруза и зеленые листья салата, я натянула дуршлаг и опустила его до самых глаз.

— Я истеричка.

— Нет.

— Я невропатка.

— Нет.

— Я два в одном. Мне нужно принимать таблетки и слушать для успокоения Шопена.

Или что там обычно слушают в психбольницах?

Шкаф слегка пошатнулся, когда Даунтаун оттолкнулся от него и сделал шаг навстречу мне. Повеял мягкий аромат одеколона, и зашуршал дорогой материал его одежды — он опустился на корточки рядом со мной, а я не показывала глаз из-под дуршлага.

Его руки опустились мне на плечи и легко прошлись по самых локтей, отчего у меня сбилось дыхание.

Я не двигалась, но заметила, как Артур сел прямо на пол, схватился на ручки кастрюли, на которой я сидела, и передвинул ее вместе со мной в центр кладовой, словно я вовсе ничего не весила.

Устроив мою сгорбившуюся фигурку между своих длинных согнутых ног, Артур завел руки мне за спину и наклонился так близко, что наше дыхание перемешалось. Его теплые ладони легли мне на талию и немного сжали, заставив податься еще ближе. Я дышала, как во время панической атаки или приступа клаустрофобии.

Когда кончик пальца Артура поддел дуршлаг на затылке, сдвигая его с моих глаз, я посмотрела на него исподлобья и утонула в глубинах кедрового леса, который каким-то образом уже успел стать мне вторым домом.

Это было выше моих сил.

— Я скучаю, Даунтаун. — вырвалось у меня.

— Я тоже, Тэдди, — с какой-то глухой болью отозвался он, опуская лицо в пространство между основанием моей шеи и плечом. — Я тоже.

Кастрюля сдвинулась еще на пару дюймов, и мои колени уперлись прямо в его грудную клетку, а носки сандалий оказались в опасной близости к его ээ-э…промежности. Не желая оставлять это человечество без потомства Даунтауна я расставила ноги по обеим сторонам от его талии.

И поняла, что совершила ошибку.

Потому что под усилиями Артура кастрюля буквально задрейфовала по деревянному полу кладовки, и я впечаталась в Даунтауна каждой клеточкой тела.

Дуршлаг слетел с моей головы, оставив совсем беззащитной в кольце его твердых рук. Я чувствовала, как от прикосновений к лопаткам крохотные волоски на шее электризуются и встают дыбом.

Не в силах сдержаться я расцепила скрещенные на груди руки и устроила их у Артура на плечах, притягивая в свои объятия. Я все еще сидела на кастрюле, а он — в пространстве между моими бедрами, положив подбородок мне на плечо.

Теплые губы то и дело касались выемки над моими выступающими ключицами, и с каждым прикосновением дышать становилось все труднее и труднее.

— Артур, я…

— Ты была полностью права. — сказал он, немного отстранившись.

— Да? Когда? — в голове творился полный хаос.

Наши глаза были примерно на одном уровне, но Артур смотрел только на мои безмолвно шевелящиеся губы.

— Мы и правда не можем быть друзьями.

— Да, точно, — на автомате кивнула я.

А потом резко пришла в себя.

— Стой, что? Не можем?!

— У тебя есть Хайд и Кара, и мне их никогда не заменить. — снисходительно улыбнулся он, поправляя локон моих волос. — Да я и не хочу твоей дружбы, Тэдди, разве не ясно?

Мне стало нечем дышать. Несмотря на ласковый жест, брошенные слова были как удар под дых ногой в тяжелом армейском ботинке.

— Как солнечный день. — пробормотала я, борясь с желанием потянуться обратно за своим дуршлагом.

Выражение его лица вдруг изменилось. Казалось, он отчего-то обозлился на меня.