Книга Слушай свою любовь, страница 20 – Барбара Картленд

Антея мельком взглянула на него и вновь опустила глаза, спросив:

— Как вы… это чувствуете?..

— Сам хотел бы знать, — обронил Иглзклиф. — По есть еще одна причина, приведшая меня сюда. Я хотел спросить вас, кто замыслил убийство.

Антея сначала удивилась, а затем вспомнила, что действительно не говорила ему, кто собирался прийти в его комнату.

Злоумышленник может не остановиться на этом и попробовать еще раз, и если не предупредить маркиза.. — .

Девушка вскрикнула от ужаса.

— Будьте очень, очень осторожны! — промолвила она. — Он сказал, что вас нужно убить до среды, потому что тогда ваша лошадь не побежит на скачках дерби и выиграет его лошадь.

— Теперь я представляю, кто это может быть, — задумчиво произнес маркиз. — Имени его вы не слышали?

— Нет, но даму, которая должна была прийти к вам со стилетом, зовут Милли.

Маркиз сжал губы, и Антея взволнованно продолжала:

— Он попытается еще раз… наверняка попытается Сегодня воскресенье… у него есть сегодняшний день, завтрашний и послезавтрашний… иначе, по его словам, он попадет в долговую яму.

Брови маркиза изумленно поползли вверх.

— Я и не подозревал, что дела Темплтона настолько плохи, — сказал он. — Б то же время, Антея, если б вы не вернулись, появившись так же загадочно, как исчезли, я был бы уже мертв.

Антея содрогнулась.

— Я не хотела возвращаться… но если б вас убили… Нет… и подумать об этом не могу…

— А мне, к несчастью, подумать об этом придется, — заметил Иглзклиф. — Но теперь мне многое стало ясно, и я очень благодарен вам за то, что остался жив. Очень благодарен, Антея. Я хотел бы выразить свою признательность чем-нибудь более существенным, нежели слова.

— Прошу вас… — взмолилась девушка, — я прошу вас только об одном… уходите… и забудьте меня.

— Я уже сказал вам, это невозможно, — ответил маркиз. — Думаю, так же, как для вас невозможно будет забыть меня.

Антея посмотрела на него, веки ее дрогнули и опустились.

Длинные черные ресницы еще сильнее подчеркивали бледность ее лица.

— Пожалуйста… не говорите так… и не упоминайте при Гарри, что я… задержалась вчера… и играла в гостиной…

— Гарри не одобрил бы?

— Нет, конечно. Он бы рассердился, и очень сильно. Он велел мне… возвращаться домой с нянюшкой, как только я… закончу играть в банкетном зале.

— Я удивляюсь, как он вообще разрешил вам выступить, — сухо молвил маркиз.

— Ему ничего другого не оставалось, — поспешила ответить Антея. — Он только вчера утром узнал, что мистер Мелдозио повредил руку, и у него уже не было времени ехать в город и искать нового пианиста.

— Поэтому он послал вас, — подытожил Иглзклиф.

— Это была моя идея, и я… убедила его проявить благоразумие… Он боялся… что, если не выполнит всех ваших распоряжений, то… потеряет должность.

— Понятно. Тем не менее вам решительно не следовало аккомпанировать «пластическим позам».

— К сожалению, я их не видела из-за фортепьяно, — призналась девушка, — но, судя по аплодисментам, выступление было очень красивым, наверное, как те «позы», которыми леди Гамильтон очаровала короля и королеву Неаполя.

Маркиз испытующе смотрел на нее, похоже, удивленный ее словами.

— Гарри не должен узнать, — умоляюще повторила Антея, — что я пришла так поздно. Он спал, когда я вернулась, и я ушла в спальню, не разбудив его.

Словно вспомнив что-то, она промолвила еще настойчивее:

— Вы ему не скажете… не скажете… что… Закончить фразу было выше ее сил.

— ..что я поцеловал вас? — догадался маркиз.

— Д-да. Если Гарри узнает… он придет в ярость… и может… вызвать вас на дуэль.

— Не думаю, — спокойно произнес Иглзклиф. — Кроме того, уверяю вас, Антея, при всех моих недостатках я никогда не сплетничаю о девушке, за которой ухаживаю.

В его голосе проскользнула гневная нотка.

— Я… мне очень жаль… — продолжала Антея. — Я знаю, это было… не правильно… мне не следовало подниматься… наверх… когда вы мне сказали…

От волнения она теребила пальцы, краснела и бледнела.

— Если это вас терзает, — сочувственно сказал маркиз, — то забудьте обо всем. Помните только одно: моя, если можно так выразиться, дерзость стала орудием спасения моей жизни. Ведь если б я не привел вас тогда в свою спальню, то сейчас был бы уже Покойником.

— Никто… не будет знать об этом. — Антея словно успокаивала себя.

— Кроме вас и, разумеется, меня, — подтвердил маркиз. — Так что нам со всем этим делать?

— Ничего, — быстро ответила Антея. — Если Гарри ничего не узнает и останется на своей должности, все будет замечательно.

— С вашей точки зрения — да, но не с моей, — возразил Иглзклиф. — Я всегда отдаю долги, а перед вами, Антея, я в неоплатном долгу.

— Но эти двое… могут попытаться еще раз…

— Предупрежден — значит вооружен! — усмехнулся маркиз. — Уверяю вас, сегодня ночью дверь моей спальни будет заперта на ключ, и не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме вас, мог проникнуть туда через потайной ход.

— Я буду молиться за вас.

— Я так и думал, и мне почему-то кажется, что ваши молитвы не остаются без ответа.

— Если бы… — молвила Антея и запнулась. — Мет, наверное, вы правы… Я раньше не задумывалась об этом… но ведь я постоянно молилась о том, чтобы у нас появились деньги на жизнь в Квинз Ху. Хоть все получилось не совсем так, как мне представлялось, я живу здесь, а Гарри счастлив от того, что заботится о своем бывшем имении и особняке. Квинз Ху стал даже прекраснее, чем прежде!

— Это очко в мою пользу, — заметил маркиз.

Он встал, и Антея последовала его примеру. Еще раз оглядев комнату, Иглзклиф сказал:

— Вижу, у вас есть спинет, но нет фортепьяно. Возможно, наилучшим способом выразить вам мою признательность будет подарить вам фортепьяно.

Ответ на свое предложение он увидел на лице девушки: оно словно озарилось светом, а в больших синих глазах появилось выражение неземного восторга.

Мо вдруг Антея произнесла дрожащим голосом:

— Гарри это покажется… весьма странным.

— Не думаю. Я сделаю так, что он примет инструмент, не заподозрив, что я дарю его лично вам.

— Правда? О, если б так получилось, было бы чудесно! — воскликнула Антея. — А если церковный орган действительно нуждается в ремонте, я смогу играть на фортепьяно там, и службы не останутся без музыки!

— Я правильно понял, — удивленно переспросил маркиз, — что орган, на котором вы так великолепно играли сегодня утром, неисправен?