Онлайн книга «Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 2»
|
– Тоже по вам скучал, – ответил искренне. – Лайзе привет! – Я передам. Что ж, хорошо. Хорошо, что все закончилось именно так – с серебристым налетом светлой грусти, с летящей через бесконечность благодарностью от Лидии Степановны. Она уже ушла в новое воплощение, выбрала в какой семье и у кого родиться, всей душой полюбила своих новых родителей. Жизнь не стоит на месте; более всего на свете души обожают постигать новый опыт – к любви, через любовь. Ее портрет на кладбище – лишь дань чопорным верованиям, в том теле ее давно уже нет. А квартира родственникам – это правильно, это хорошо. «Дина порадуется», – думал Дрейк с той же легкостью, с какой кружил за окном снег. Если зайдет, он угостит ее кофе. * * * Уровень 15. Лоррейн. За три дня до Нового года. Эра. (Ruelle, Fleurie – Carry You) Обе розы, стоя рядом на подоконнике, цвели пышным цветом. Сбрызнув их водой из пульверизатора, я решила, что стоит сфотографировать их на телефон, показать Тайре, когда представится возможность. Кайд читал. А я потихоньку, стараясь не беспокоить даже взглядом, рассматривала его, одетого в легкие домашние штаны и широкую, подчеркивающую кроем мышцы, майку. Такого мнимо домашнего, безопасного, почти плюшевого. Почти. Если бы ни ощущение лежащей под внешней гладью пруда бесконечной силы. Я гордилась им, балдела от него. Когда-то мечтала о парне, похожем на тех из «нижнего» отряда, однажды пожаловавших ко мне в гости, а получила много лучше. Идеального для себя. Перед его лицом голографический экран, куча непонятных символов, которые он просматривал и периодически листал, совсем как журнал периодики. – Что читаешь? – спросила, присаживаясь на широкий мягкий подлокотник кресла. Экран от моего случайного вторжения временно пошел рябью. – Последние эксперименты Комиссии над слиянием тонких полей. – Мне до этого далеко. – Не так далеко, как ты думаешь. – Но я даже не понимаю этих символов. – Поймешь. Однажды. Бесконечно льстило, что при моем приближении чтение он отложил, всецело переключил внимание на меня – повернулся, поднял руку, принялся убирать упавшую мне на лоб прядь. И делал это с такой осторожностью, с такой заботой, будто не было в мире более важного и прекрасного занятия, нежели чувствовать прикосновение моих волос к его пальцам. Непослушная прядь в самом конце его движения выскальзывала и возвращалась на место, меня же завораживал его любящий взгляд. Но, собственно, если я его отвлекла, стоило спросить о том, зачем я пришла. – Мне звонила Бернарда… – И-и-и? Дварту, казалось, было совершенно не важно, какие телефонные звонки могут случиться в моей жизни – его волновало лишь мое внутреннее довольство, и именно этот факт диктовал ему, оставаться расслабленным или начинать напрягаться. – Звала присоединиться к «нижнему» отряду на четырнадцатом для празднования Нового года. – Отличная идея. – Отличная, да. И я бы хотела там появиться на часик-два… С тобой. Рука застыла. А в синих глазах заплясали чертики. – Полагаю, ты знаешь, чем это чревато? – Да, я слышала эту историю с Меган… – Тогда ты понимаешь, что ее парень, скорее всего, попытается заехать мне по роже? Думаю, эту идею, так или иначе, он носит в себе до сих пор. Возможно, не только он. – Возможно. – А если он это сделает, я могу случайно разозлиться и ответить. «И мало никому не покажется». В том, что сидящий рядом человек способен основательно потрясти похлеще землетрясения весь четырнадцатый уровень, я нисколько не сомневалась. И тогда никому на веки вечные не захочется к Дварту даже близко подходить. – Я знаю, что ты можешь ответить… – Смутилась, но продолжила. – Скажи, а ты мог бы ему не отвечать? – Просто позволить ему сделать это? Мне кажется или моя любимая подставляет своего мужчину под удар? А во взгляде смешинки, даже губы подрагивают от сдерживаемой улыбки. – Я не хочу тебя подставлять. – Вот как решить эту проблему? Хоть стой, хоть падай. – Я и сама бы за тебя кого угодно ударила… Честно ударила бы. Если бы это требовалось. – Я знаю. За мою челку снова принялись его нежные пальцы. – Просто думала, что будет здорово, если этот узел как-то расплетется. Чтобы уже можно было всем общаться без напряжения… Кайд смотрел глубоко, тепло, слишком хорошо меня чувствовал безо всяких просьб. Предложил через недолгую паузу: – Все можно решить куда проще. – Как? – Я могу просто сходить к ним еще до Нового года. Поговорить. Люди верят словам, ты ведь знаешь. Ждут их. – Хочешь сказать, ты можешь… извиниться? Я знала, кто Кайд в той истории и виноват-то не был. Он знал об этом тоже. – Могу. И узел расплетется. – И тебя это… – Не унизит? Нет. Меня вообще очень сложно задеть любыми словесными формулировками, независимо от того, произносит их кто-то, либо я сам. Хотя Кардо на днях пытался, у него почти получилось. – В смысле? – Мы встретились, он почувствовал по моей ауре, что моя личная жизнь наладилась, но не заметил кольца. Сказал: «О, если ты уже адаптировал ее под себя, то под меня она теперь адаптируется еще быстрее». И чуть не лишился яиц. Макс, конечно, сильный человек… На слове «человек» Кайд запнулся с усмешкой. – Но даже сильным не позволено переступать грань. Я затаила дыхание. Помнила, кто такой Кардо и как он ощущается. Титан номер два, страшно лишний раз упомянуть. – Его спасло только то, что он шутил. – Дварт не врал. Под ласковым безмятежным взглядом был предельно серьезен. – Так что, только это, Эра, может меня задеть. Твоя безопасность и неприкосновенность. Но уж точно не разговор с подрывником и его девушкой. Хочешь отпраздновать Новый год на четырнадцатом вместе? Отпразднуем. Все будет в порядке, не переживай. Я знала, что буду удивляться ему всю жизнь, но не знала, что буду делать это так часто – непреклонности Дварта и в то же время его гибкости. Совершенной невменяемости, когда это касалось меня, и способности идти на компромисс со мной же. – Что я могу тебе подарить? Человеку, у которого все есть, который может все создать… – Себя. Дари мне каждый раз на Новый год себя. И еще. И еще. До бесконечности. И я буду счастлив. Я знала, что сейчас экран с комиссионными символами будет забыт. Уже была оставлена в покое своевольная прядь моих волос, уже изменился – сделался глубже – взгляд. Я залипла в нем – в синем плавленом стекле. |