Онлайн книга «Седьмое правило академии Левендалль»
— Адри, что случилось? — Ничего, — буркнула я. — Ты собирался проводить меня до общежития. — Этот тип тебя оскорбил? Влетел, как ненормальный, топая сапогами. Кстати, кто это был? — Ты вензель знаешь, а в лицо нет? — усмехнулась я. — Велконти это был. Тот самый. — А. а ты откуда его знаешь? — снова удивился Вальтер. — О Скорбящая, — со вздохом я закатила глаза. — Оттуда же, откуда у меня его платок. Все, больше не задавай мне никаких вопросов. А для высокосветских сплетен вот тебе одна: Велконти хам. Вальтер замер на секунду, осмысляя, а потом вскинулся: — Так он оскорбил тебя? Я вызову его на дуэль! — Бог с тобой, — рассмеявшись, я потащила его прочь от столовой. — Я уже представила, как вы деретесь на шпагах вот на этой дорожке! — Угу, и нас обоих сдают в полицейский участок, как злостных нарушителей внутреннего устава академии. И врагов империи. Не-ет, мы бы выбрали тихое местечко в углу парка и забросали бы друг друга файерболами. — Опять ты фиглярничаешь, — вздохнула я. — Пошли, а то мне еще форму стирать. — Эх, Адриана, нет в тебе романтики! Ты могла бы красиво упасть в обморок от волнения. Лечить раненого притирками госпожи Перетти. А ты! Я разочарован. Он снова смеялся, но в глазах осталось беспокойство. Я ухватилась за предложенный мне локоть и сказала ему негромко: — Не волнуйся, господин Велконти, хоть и хам, не задел ничем мое достоинство. — Да? Ладно, придется тебе поверить. Расставшись с Вальтером, я быстро поднялась к себе в комнату, молясь, чтобы Нина еще ужинала в своем бистро. Соседки не было, или она сидела у себя. Вот и хорошо! Заперев дверь, я разделась, бросив грязную одежду в мешочек, на котором было написано «Стирать». Натянув черное платье, присела и достала три платка. Разложила их на кровати. Остин Аресси, Рохан Веллар или цесаревич, Велконти… Не хватает только платочка от Вальтера. Рассмеявшись тихонько, смяла их все вместе. Постираю с юбкой. В прачешной было тихо и тепло. Где-то капала вода, где-то трещали дрова, разгораясь в печи. Но самым громким звуком, который я услышала еще с порога, оказались сдавленные женские рыдания. Ну вот еще напасть! Кто же тут плачет в одиночестве? Я даже растерялась. Сходить посмотреть или сделать вид, что ничего не слышу? Вроде бы неудобно как-то. С одной стороны, человеку плохо, раз плачет. С другой — не зря же кто-то забился в пустую прачешную, чтобы выплеснуть свое отчаянье! Наверное, не хочет, чтобы его видели. Ладно, я пока быстренько постираю, а там будет видно. Вода в большом чане нагрелась практически мгновенно, когда я коснулась кристалла, вделанного в жестяной бок. Открыв краник, я набрала полный бак и, пыхтя, отнесла его в помывочное место. Это в приюте все было на виду, а тут красота — отдельные кабинки с перегородками, самоочищающиеся бачки и доски, запас мыла лежит. Замочив юбку и блузку, я обмакнула в пенную воду, резко пахнущую старым добрым козьим жиром, который лучше всего отстирывает вещи, платок Остина и принялась аккуратно тереть между костяшек пальцев. Этот ему выдали в академии, он, как и я, видимо, небогат. Надо обязательно вернуть, а то неприлично даже. Платок Рохана был тоньше и мягче. С ним пришлось повозиться — дорожная грязь засохла и сходила неохотно. Но я все же отстирала батист до белоснежного состояния. Довольная собой, взялась за третий платок. — Как ты это делаешь? — раздался позади полный отчаянья и боли голос. Я замерла от неожиданности, а потом резко обернулась. Голос был незнакомый, и его обладательницу я никогда еще не видела. Ею оказалась очень красивая и очень заплаканная девушка моего возраста. Правда, причесана она была весьма странно — словно пыталась завить и уложить волосы без зеркала. Костяшки ее пальцев были сбиты почти до крови, и я даже пожалела незнакомку — бедненькая, неужели много стирки? Может, прачка? Так нет, на ней академическая форма, как и у меня. Сидит кривовато, да и мыльной пеной заляпана по подолу. — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я. Девушка сунула мне под нос свои руки: — Смотри, это же так больно! Как ты можешь стирать и не поранить кисти? Не удержавшись от смешка, я подвинулась и сказала: — Ну, я покажу, если хочешь. И принялась оттирать серую ткань с вензелем Велконти. Девушка топнула ногой и заявила: — Я тоже так делаю, но мне больно! — Ты больше ткани набирай между пальцами, тогда не сотрешь пальцы. — Вот так? — спросила она, присборивая край своей блузки в гармошку. — Да. И еще можно тереть о доску. Я показала и это на примере своей юбки. Девушка наморщила лоб и снова скривила губы, готовая заплакать: — У меня не полу-учится… — А ты попробуй, — я вспомнила терпеливую сестру Каллен, которая никогда ничего не делала за девочек, но показывала бесчисленное количество раз. Девушка села на скамеечку и уронила лицо в ладони: — За что? За что меня сюда сослали-и-и. — Ну-ну! Не плачь! — обеспокоенно произнесла я, а сама нахмурилась. Кого же мне напоминает эта незнакомка? — Как же не плакать, если раньше за меня все делали, а теперь. Она шмыгнула носом, потом словно устыдилась своей слабости и выпрямилась. Сказала ровным голосом, в котором еще слышались отголоски нервной дрожи: — Прости, я не должна так себя вести. — Не волнуйся, тут никого нет, только мы с тобой, — успокаивающим тоном ответила я. — Ты из очень богатой семьи, да? Девушка кивнула. Улыбнулась виновато: — Меня зовут. Линна. Сказала она это с запинкой, как будто спохватилась в последний момент. Ежу понятно, что это не настоящее имя, и она к нему пока не привыкла. Сложив в уме некоторые факты — Рохана Веллара, визит императрицы в общежитие, изнеженные ручки девушки — я кивнула: — Кара-Линна. А я Адриана. Она испуганно вскинулась: — Как ты догадалась? — Само собой получилось. Да и я уже познакомилась с твоим братом. Но не беспокойся, я никому не скажу! — Спасибо, — пробормотала Линна. — Мне даже не позволили взять с собой фрейлину… Это так жестоко! — Но почему? Линна, теребя мокрую блузку, вздохнула: — Это папенька. Он считает, что каждый член императорской семьи должен уметь жить, как простой горожанин. Инвар тоже обходится в академии без денщика, но ему проще, потому что он мужчина. Я сообразила, что она говорит о Рохане, и усмехнулась. Денщик, фрейлина. И еще толпа слуг. При должном усердии я могла мечтать, чтобы стать одной из них. Какие разные у нас с Линной жизни. Но по мне лучше уж моя: с детства подготовили к тому, что никто в этом мире не позаботится обо мне, только я сама. А Линну держали в условиях тепличного цветка, а потом неожиданно бросили в воду, чтобы выплывала сама. |