Книга Танцуя на радуге, страница 14 – Барбара Картленд

— Омерзительно! — воскликнула Лоретта. — Не беспокойся из-за меня, Ингрид. «Предупредить — значит вооружить», и я думаю, мой ангел-хранитель подсказал мне поехать к тебе, когда папа категорически объявил, что у меня нет выбора и я должна выйти за маркиза.

— Несомненно, подталкиваемый дюком! — подхватила Ингрид. — И не забудь, что маркиз увлечен мадам Жюли де Сен-Жервез.

— Дамой, на которой он может жениться?

— Я сказала, что это не исключено, хотя, по моему мнению, Фабиан твердо решил больше в брак не вступать и будет отчаянно отстаивать свою свободу.

— Надеюсь, ты права, — сказала Лоретта. — Тогда это облегчит мое положение.

— Да, бесспорно, — согласилась Ингрид, — но особенно на это не рассчитывай. Тебе придется сыграть эту роль очень искусно и помнить, что, познакомившись с тобой в этом доме, он может вообразить, что ты…

Она внезапно умолкла, несомненно, спохватилась и сказала совсем другое, а не то, что намеревалась:

— …не столь респектабельна, как наши… родственницы.

Лоретта не совсем поняла ее слова, но сказала:

— Я буду держаться точно, как тетя Эдит, когда ее шокировала какая-нибудь твоя фраза. В те дни, когда ты гостила у нас.

Ингрид засмеялась:

— Я помню, как она твердила твоему отцу, что я дурно на тебя влияю. И, разумеется, сыпала предсказаниями, что я плохо кончу. И, я думаю, сейчас повторяет это на Небесах или в каком-нибудь другом месте, где оказалась.

Это прозвучало так забавно, что Лоретта тоже не удержалась от смеха.

Они все еще вспоминали своих родственниц, когда маркиз прислал сказать, что Ингрид следует спуститься в гостиную, так как скоро начнут съезжаться гости.

— А… а гостей будет много? — спросила Лоретта с некоторым страхом.

— Нет. Всего шесть.

— И одни мужчины? — осведомилась Лоретта. — Вчера среди гостей я не видела ни одной дамы.

Ингрид посмотрела на нее со странным выражением.

— Неужели ты не понимаешь? Лоретта покачала головой.

— В таком случае, разреши, я объясню. С точки зрения женщин, а вернее сказать, светских дам, я отверженная, падшая женщина, мимо которой они проходят, отвернув лицо, чтобы не запачкаться об меня.

Она тяжело вздохнула и добавила:

— Но я не хочу, чтобы Хью скучал, а потому начала устраивать у нас вечера для самых интересных и умных мужчин Парижа и приглашать их на дружеские завтраки, вот как сегодня.

Она взглянула на Лоретту, проверяя, понимает ли та, и продолжала:

— Хью — человек чрезвычайно умный и образованный, и, угощая его друзей, кто бы они ни были, самыми изысканными блюдами и винами, а также помогая поддерживать разговор на самые интеллектуальные темы, я добилась, что, как ни покажется это невероятным, мы стали хозяевами того, что французы называют «салоном».

— Как интересно! — воскликнула Лоретта.

— Среди наших гостей есть художники и музыканты, — продолжала Ингрид. — А изредка, очень изредка у нас бывают и дамы, которых тоже не принимают в самых чопорных домах, но они талантливы, оригинальны и значат что-то сами по себе.

Она помолчала, а потом добавила с улыбкой:

— Но в остальном у нас бывают только мужчины, и меня очень увлекает принимать господ, занимающих важные государственные посты или прославившихся на том или ином поприще благодаря своему уму.

— По-моему, это чудесно! — сказала Лоретта. — И теперь я понимаю, почему маркиз никогда тебя не покинет, сколько бы лет ни прошло, прежде чем вы сможете пожениться…

— Вот об этом я и молюсь каждый вечер, — сказала Ингрид негромко. — Я люблю Хью, я готова умереть ради него, и, что гораздо труднее, я стремлюсь сделать его жизнь такой счастливой, чтобы он никогда ни о чем не пожалел.

— Не сомневаюсь, тебе это отлично удается! — ответила Лоретта, целуя ее.

Ингрид, быстро оглядев себя в трюмо, поспешила вниз.

В дверях она обернулась.

— Выжди ровно десять минут, — предупредила она, — а потом спустись в Серебряный салон, где мы собираемся перед завтраком. Лакеи в вестибюле покажут тебе, где он.

Лоретта улыбнулась ей.

— Ты хочешь, чтобы я вышла, как примадонна на сцену!

— Конечно! — ответила Ингрид. — Я хочу, чтобы ты произвела ошеломляющее впечатление, чтобы все гости были сражены.

— Ты меня пугаешь!

— Наслаждайся их комплиментами, но помни, что Фабиан опасен.

Она уже повернулась, чтобы уйти, когда Лоретта сказала:

— Благодарю, благодарю тебя, милая Ингрид! И надеюсь, тебе не придется краснеть за меня.

— Просто вспоминай этих двух светлостей, которые сговорились поженить своих детей, не спрашивая их согласия, и я уверена, ты сыграешь свою роль очень убедительно.

Еще раз улыбнувшись ей, она ушла, и Лоретта осталась одна.

Она подошла к каминной полке и погляделась в зеркало, висевшее над ней.

Несколько секунд она видела только свои глаза — огромные, чуть испуганные.

Потом увидела новую сложную прическу, которую сделала ей горничная Ингрид. И оценила, как парижское платье подчеркивает округлости груди и осиную тонкость талии.

И тут она сказала себе строго:

«Я англичанка, холодная, презрительная, не доверяющая мужчинам, а французам — особенно!»

Внезапно она вскрикнула от ужаса. Они столько говорили с Ингрид и не условились, каким будет ее вымышленное имя!

Она в отчаянии старалась придумать, что же ей делать, но тут открылась дверь и вошел лакей с серебряным подносиком, на котором лежала записка.

Лоретта взяла ее и поняла, что Ингрид, как она сама, вспомнила про их упущение.

Записка была адресована «Леди Бромптон», а вскрыв ее, она прочла одно слово: «Лора».

Лакей удалился, и Лоретта облегченно улыбнулась.

«Очень удачная фамилия, — подумала она. — Очень английская, заурядная, и никто, а тем более иностранец, не свяжет ее с высшей аристократией».

— Я леди Бромптон, — сообщила она своему отражению.

Тут ее взгляд упал на стрелки мраморных часов перед ней. Настала минута спуститься к гостям.

В вестибюле ее ждал лакей, и, когда она попросила проводить ее в Серебряный салон, он поспешил вперед и распахнул перед ней дверь.

Лоретта вошла, и все в комнате словно закружилось у нее перед глазами.

Затем она увидела Ингрид, похожую на экзотический цветок среди окружавших ее мужчин в темных костюмах, и пошла к ней, медленно ступая по мягкому пушистому ковру.

На миг ей почудилось, что Ингрид ее не заметила, но затем ее кузина вскричала: