Онлайн книга «Американская грязь»
|
В одном углу висела раковина; мигрантам позволили подходить к ней по одному, чтобы глотнуть мутной воды, текущей из крана. У воды был привкус ржавчины и вареных яиц. Лука не смог дотянуться до крана. – Простите, не могли бы вы меня развязать? Мне нужно помочь сыну, – обратилась Лидия к одному из надзирателей. Не говоря ни слова, мужчина поднял Луку над раковиной, и тот сумел кое-как попить. – Откуда эта вонь? – спросил вдруг мужчина и, поняв, что запах исходит от Луки, отбросил его в сторону со словами: – ¡Qué cochino! [86] У Луки получилось не расплакаться. Он встал рядом с Мами. Потом всем велели опуститься на пол, и долгое время мигранты просто сидели вдоль стены и прислушивались к доносившимся звукам: равномерный звон воды, капающей из крана в грязную раковину, перестукивание каких-то металлических цилиндров, отрывочное перешептывание мигрантов, беспечные голоса мужчин, которые болтали и смеялись в соседней комнате. А еще они курили. Лука чувствовал запах дыма. Никто не жаловался и не задавал вопросов. Никто не шевелился. Некоторые мигранты тихо молились в унисон. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем где-то в стене поднялась дверь, и всем пришлось зажмуриться от неожиданной атаки солнечных лучей. Внутрь заехал фургон – тот самый, где хранились все их вещи; в багажнике спиной к кабине сидели Ребека и Соледад, по-прежнему в наручниках. Входная дверь быстро опустилась. – Мами! Они здесь! – Лука уже хотел было подняться, но мать велела ему оставаться на месте. – Лука, пока что не надо на них смотреть и не надо с ними разговаривать. Погоди немного. Давай сначала поглядим, что с ними. Мальчик послушался, хотя до конца и не понял, что Мами имеет в виду. Они здесь! Он боялся, что больше никогда их не увидит. Мами наклонилась к нему в мутном свете лампочек. Ее лицо оказалось так близко, что у Луки не было другого выбора, кроме как посмотреть ей в глаза. – Лука, мы имеем дело с очень плохими людьми. Понимаешь? Мальчик плотно сжал губы и принялся изучать крошечный кусок резины, который торчал из подошвы его кроссовки. Мами продолжала: – Нам нужно вести себя осторожно, не привлекать к себе лишнего внимания, понимаешь? Пока мы не поймем, что тут происходит, нужно сидеть тише воды ниже травы. Лука потянул за кусочек резины, и тот оторвался. – Договорились? Мальчик ничего не ответил. Лидию поразило, что сестры вернулись. Она тоже полагала, что больше никогда их не увидит. Наигравшись, мужчины могли продать их или убить. И, откровенно говоря, чего-то подобного Лидия как раз и ожидала – насколько вообще позволяла себе чего-то ожидать. Последние несколько часов Лидия держала эту мысль в безликом пространстве пустоты: в голове для нее не было места. Выглядели девочки неважно. У Соледад был синяк под глазом и царапина на щеке. В спутанных волосах виднелись песчинки и камешки. У Ребеки была кровь на виске – тонкая багряная полоска. Губы у нее распухли и покраснели. Охранник по очереди подтянул девочек за лодыжки и перекинул на пол, словно мешки с рисом. Сестры не выказывали никакого сопротивления – ни голосом, ни лицом, ни телом. Обе они обмякли, не в силах даже дрожать. Приземлившись, девочки так и остались лежать на месте. Ребека тут же закрыла глаза. Соледад, напротив, даже не моргала. Она задрала подбородок, подалась вперед и стала осматривать шеренгу, пока не увидела Луку, сидевшего чуть в стороне от остальных. Девочка легонько кивнула ему. – Соледад! – негромко позвал мальчик, чтобы услышала только она. Он неосознанно чувствовал, что необходимо назвать ее по имени, чтобы помочь ей вернуться в себя. – Ребека! – сказал он затем. Но младшая сестра лишь крепче зажмурила глаза. Она не была готова. Подтянув к груди колени, она спрятала за ними лицо. Теперь пять мужчин, которые привезли сестер на джипе, стали как попало разгружать рюкзаки. Поверх темно-синей формы у них были надеты белые незаправленные футболки, и Лидия гадала: то ли они настоящие agentes, подкупленные картелем, то ли вся эта одежда и фургоны – просто маскировка и декорации. Qué importa [87]. Стоя в кузове, мужчины скидывали вещи на пол в кучу. Лука уловил, что все мигранты насторожились и выпрямили спины. Воздух дрожал от напряжения. Из дальней двери к ним вышли еще несколько мужчин, после чего их главный встал перед шеренгой пленников. Другие обращались к нему «команданте». – Среди вас есть граждане Мексики? – спросил он. – Да, – ответила Лидия. К ней присоединилось еще три или четыре голоса. Команданте шагнул к первому, сидевшему прямо возле Ребеки. Потрогав мыском ботинка его изношенную обувь, команданте спросил: – Ты мексиканец? – Да, сеньор. – И не врешь? – Нет, сеньор. – Ты бы не стал мне врать? – Нет, сеньор. – Откуда ты? – Из Оахаки. – Из города Оахака? Мужчина кивнул. – И в каком же штате находится город Оахака? После короткой заминки последовал неуверенный ответ: – В штате Оахака? – Правильно, амиго. Город Оахака находится в штате Оахака. Поздравляю. Ты, должно быть, хорошо учился в школе у себя в Оахаке. Мигрант заерзал на месте. – А значит, – продолжал команданте, – без труда назовешь имя действующего губернатора. – Губернатора? – Да, губернатора. Штата Оахака. Откуда ты приехал. Мигрант снова замялся: – Ну, м-м-м… у нас недавно были выборы. А предыдущий губернатор… его звали… – Неужели ты не вспомнишь имя своего губернатора? – Эсперанса? Команданте повернулся к одному из своих охранников, который гуглил информацию в телефоне. Тот покачал головой. – Губернатор Оахаки – Инохоса. Команданте снова обратился к мигранту: – Так-так. Что ж, может, попробуем еще раз? Откуда ты? Мужчина сглотнул. И повторил очень тихо: – Из Оахаки. Команданте достал пистолет и выстрелил мигранту в лоб. Ребека задрожала всем телом. Лидия вскрикнула. Вся шеренга вскрикнула как один человек. Лука расплакался и застонал. Закрыл уши ладонями, зажмурил глаза и стал раскачиваться на месте, повторяя: – Нет, нет, нет… Команданте негромко откашлялся, и этот звук перекрыл весь гам, эхом разносившийся по ангару. Широко раскрытыми от ужаса глазами, с перекошенным ртом, Ребека уставилась на безжизненное тело. Глаза убитого все еще были открыты, когда он свалился ей на колени. Его кровь потекла на ее штаны. Девочка не шевелилась. |