Онлайн книга «Американская грязь»
|
Лидия не верила своим глазам. Что за чертовщина? У этого чудовища есть какие-то моральные принципы? Он решил оставить им часть денег? Один охранник в углу никак не сводил с нее глаз. Тот самый, что чуть раньше искал в интернете имя губернатора Оахаки. Он внимательно разглядывал Лидию, пока начальник записывал в блокнот ее имя и размер изъятой суммы. Нахмурившись, команданте еще раз перечитал написанное и постучал ручкой по странице. Охранник откашлялся. – Что, Рафа, что-то хочешь сказать? Мужчина, все это время стоявший вразвалку у стены, тут же выпрямился и слегка покачал головой. – У нее знакомое лицо, – сказал он. – Вы ее не узнаете? Команданте оторвался от блокнота, чтобы получше рассмотреть пленницу. – Да вроде нет. Скажи, мы можем тебя узнать? У Лидии пересохло во рту. – У меня просто такая внешность, – ответила она. Команданте вернулся к своим бумагам, но охранник продолжал буравить взглядом ее лицо. По его выражению Лидия понимала, что в этот самый момент он роется в мысленной картотеке, пытаясь найти подходящую запись. Это читалось в его глазах, в изгибе рта, в настойчивости, с какой он на нее смотрел. Где же я тебя видел? От паники Лидию заколотило. Что бы ни значила вся эта процедура, Господи, сделай так, чтобы все закончилось быстро, прежде чем охранник ее вспомнит. Она слегка повернулась на стуле в попытке незаметно спрятать свое лицо. Наклонилась поближе к Луке, но все равно слышала, как тикает этот жуткий часовой механизм. Время, отведенное на анонимность, подходило к концу. Но команданте, похоже, обо всем уже забыл. – Как тебя зовут? – спросил он у Луки. Тот искоса взглянул на Мами. – Говори правду, – сказала Лидия. – Лука Матео Перес Кихано. – Сколько тебе лет? – Мне восемь лет. Под именем Лидии команданте написал: «+1», а потом добавил имя мальчика и возраст. – В каком городе вы собираетесь жить? – Мы пока не знаем, – ответила Лидия. – Может быть, в Денвере. Команданте все записывал. – Вы понимаете, что здесь происходит? – спросил он. Лидия не знала, как ответить. Не хотела говорить «физическая расправа, похищения, вымогательство, изнасилования». Не хотелось говорить «зло и беззаконие». Или «верная смерть, если я поскорее отсюда не выберусь». Приемлемых ответов не существовало. – Иногда мы сталкиваемся с печальными последствиями. – Команданте махнул рукой куда-то в сторону убитого мужчины и улыбнулся Луке, который смотрел на него пустыми глазами. – Но вы запомните эти последствия. И воспоминания помогут вам хранить молчание, которое, в свою очередь, послужит залогом вашего благополучия. Слово «благополучие» зазвенело у Лидии в сердце, как колокольчик. Она старалась держаться как можно спокойнее. Команданте надел на ручку колпачок, закрыл блокнот и, сложив над ним руки, наклонился поближе к Луке. – Мой юный друг, в любом случае большинство этих людей – негодяи. Важно это понимать. Они не невинные овечки. А бандиты, наркоторговцы, воры, насильники и убийцы. Так и говорит президент на севере. Все они – плохие hambres. Он исказил слово «hombres», как это делал президент США: желая назвать мигрантов «плохими людьми», он, сам того не понимая, назвал их «плохим голодом». Эта история превратилась в анекдот. Плохой голод. Команданте вернулся к основной мысли: – Этим людям пришлось уехать, потому что на родине они попали в передрягу, понимаешь? Хорошие люди никогда не бегут. Лидия смотрела, как Лука открывает рот, намереваясь что-то возразить. Каждой клеточкой своего тела она молила сына не делать этого. Лука закрыл рот. – Тем не менее почти все будут в порядке, – продолжал команданте. – Кто-то сможет заплатить выкуп самостоятельно. Как вы. А у тех, кто не сможет, скорее всего, найдутся на севере родственники, готовые помочь. Они пробудут здесь пару дней, заплатят пошлину и продолжат свое путешествие. Понятно? Беспокоиться не о чем. – Он поднялся, но не стал выходить из-за стола. – Я надеюсь, мне не нужно объяснять, почему все случившееся должно остаться между нами. – Нет, сеньор. – Лидия покачала головой. – Не буду рассказывать, какие ужасы случаются с людьми, которые рассказывают в Синалоа всякие небылицы. Лидия снова покачала головой. Да кому ей рассказывать? – Очень хорошо. В таком случае наше сотрудничество подошло к концу. Рафа? – обратился команданте к охраннику, стоявшему у него за спиной. – Проводи наших гостей на выход и позови следующих. Рафа отвернулся, тем самым усиливая надежду Лидии на избавление. Их отпускают на волю. Невероятно. Схватив сына за руку, она поднялась на дрожащих ногах. В углу позади стола оказалась металлическая дверь, которую Лидия не заметила. Сверху виднелся тяжелый засов, но охранник вскинул руки и отворил его. Дернув за перекладину, он распахнул дверь, и в комнату хлынул дневной свет. Лидия шагнула навстречу чудесному сиянию. Но Лука остался на месте, оттягивая ее руку назад. – Милый, пошли. – В ее голосе слышались настойчивые, почти истерические нотки. Она резко потянула сына за собой, но тот вырвался. – Да что же ты делаешь? – Лидия схватила его за руку, взвинченная настолько, что сама готова была его убить. – Мы не можем их тут оставить, – сказал Лука. Сердце в его груди трепыхалось как птичка, напоминая того воробья, который однажды залетел в их квартиру через балконную дверь и никак не мог выбраться наружу; он все бился и бился о стекло, пока Папи не поймал его полотенцем и не выпустил на свободу. Сердце Луки пребывало в похожем состоянии ужаса, и мальчику казалось, будто стекло грудной клетки вот-вот разобьется и посыплется на пол – если только прежде не размозжит себя его окровавленное сердце. Мать смотрела на него в ужасе. Что он делает? – Лука… – Нет, Мами. Они не смогут заплатить. У них нет денег. Команданте снова плюхнулся в кресло, поставил локти на подлокотники и соединил пальцы домиком. Казалось, эта сцена его забавляет. Мальчик повернулся к нему: – Что будет с теми, кто не сможет заплатить? – Молодой человек, твоя преданность достойна восхищения… – Что с ними будет? Нечто жуткое мелькнуло на лице команданте, и Лидия вновь потянула сына за руку. Но потом мужчина смягчился: – Все в порядке. Я не причиню ему вреда. Я уважаю его за смелость. Пожалуйста, сядьте. Лидия взглянула на дверь. Только что та была открыта. Где-то там за порогом догорало предвечернее солнце, и мысль об утраченной свободе была совершенно невыносима. Но вот Лука снова сидел на стуле, и ему страшнее было бросать сестер, чем задержаться в этом кошмаре. Несмотря на все, что ему пришлось пережить, – а может, и благодаря этому – для мальчика голос совести оказался важнее инстинкта самосохранения. «Если мы выживем, – подумала Лидия, – я буду очень собой гордиться». Она сжалась, словно потеряв в весе, и почувствовала, как в груди схлопнулись легкие; присев рядом с сыном, женщина пыталась скрыть лицо от охранника. |