Онлайн книга «Маруся. Провинциальные игры»
|
Храмова в Березовском любили. И известие о том, что я жду ребенка, порадовало всех. Кроме Демидова, конечно. Но на того мне было плевать три раза. Сам Сергей Никодимович же… А что тут скажешь? Болезнь медленно и верно брала свое. По дому он уже передвигался с большим трудом, опираясь на трость с роскошным золоченым набалдашником в виде головы пуделя. Каюсь, я заказала. Дела он еще вел, но поговаривали все чаще и чаще о назначении нового губернатора. Да я и сама понимала, что это начало конца. Очень часто Храмов приходил и просто сидел в моей гостиной. Мы почти не разговаривали, я вообще забывала про него, возясь с Нилом, но Храмов смотрел… Пару раз я поймала его взгляд, направленный на нас, и мне даже дурно стало. Не от страха или каких-то негативных эмоций. Он смотрел на меня как на шанс, вырванный у судьбы зубами и когтями. И… я боялась не оправдать его надежд. Я испытывала благодарность к этому мужчине. Мне хотелось, чтобы Храмов ушел спокойным и довольным, чтобы он знал – все получилось. Я постараюсь не подвести его. Обещаю… * * * Вскоре после Нового года Храмов решился сдаться болезни. Он написал его величеству, прося принять отставку, и получил ответное письмо. Его императорское величество отставку принимал, сожалел о болезни своего верного слуги и писал, что позаботится о его жене и сыне. Мне будет назначена пенсия, а мой сын будет зачислен в Соколиный полк. Здесь ведь не было Петра, так что Преображенского, Семеновского и прочих полков не было. А соколиный… Рюриковичи же! А символ Рюрика – сокол. Считай, элитные войска. Я не сомневалась, что будет мальчик. Храмов тоже. И отписал его величеству, что по всем признакам я жду мага земли. Его величество соизволил ответить вторично, что рад за нас. И повторно обещает мне свою защиту и покровительство. Храмов чуть успокоился. В марте он слег окончательно. Ходить ему было больно, хворь брала свое, и я понимала – счет пошел уже даже не на месяцы. На дни. * * * Ребенок решил появиться на свет в самом конце марта. Плевать ему было на символику. Хотя и у меня это получалось плохо, я даже не помню мартовские знаки зодиака. Да и без разницы, какой там гороскоп. Был бы сын здоровый и умный, а остальное – детали. Что можно сказать о родах? Это – больно. Маг там земли, не маг, орала я так, что дрожали стены и качались люстры. А три приглашенных медика, кажется, едва сдерживались, чтобы не плюнуть и не треснуть меня по-простому по башке чем потяжелее. Больно, больно… А потом боль достигла пика – и оборвалась. И я услышала не менее яростный рев откуда-то снизу. – Мальчик, – обрадовал меня кто-то. И в руки мне положили нечто красное, пищащее и выглядящее не слишком привлекательно. – Уа-а-а-а-а-а-а!!! Ладно, с голосовыми связками проблем не будет. Сил хватило приложить ребенка к груди – и отключиться. Вечером я разглядывала сверточек в колыбели. Храмов уже назначил прием на завтра, чтобы при всех объявить мелкого своим сыном. Признать, назначить наследником… мужчина был счастлив. Он выиграл. Малыш уже сейчас был магом земли. Я смотрела на него, а в памяти всплывала та ночь. Я играла чужую роль, я лгала, но… было что-то очень искреннее в те украденные у судьбы часы. Или мне это кажется? Мозги отказывают на фоне гормонального взрыва? Что там могло быть? Снял человек себе девочку на ночь, вот и все. А уж что я там себе навоображала, это уже детали. Никому не важные и не интересные. И все же, все же… Я бы хотела еще раз встретиться с этим мужчиной? Да. Хотя даже имени его не знаю. Вот ведь… судьба. Мне оставалось только возиться с детьми – и ждать. Ждать – чего? Не знаю. Но – делай что должен, и будь что будет. Кто сказал, что это неправильно – для меня? * * * Гостиная была полна народа. Пришли все, кто что-то значил в Березовском. Мы с Храмовым принимали гостей, сидя в креслах. Я – в силу недавних родов, Сергей Никодимович уже и стоять толком не мог. Все понимали, никто не кривил нос, никто не шептался по углам… ладно, шептались, но не о манерах, а о другом. Сколько осталось Храмову. Что будет со мной после его смерти… Животрепещущие вопросы, в том числе и для меня. Жаль, ответов нет. Наконец пробил полдень. Люди замолчали в ожидании зрелища, развернулись к нам… Два лакея подскочили к Сергею Никодимовичу, помогли подняться на ноги, поддержали, служанка с поклоном вынесла ребенка… – Сим утверждаю, что это мой сын, плоть от плоти, кровь от крови. Его имя – Андрей Сергеевич Храмов. Прошу всех быть свидетелями. – Свидетельствуем, – отозвались люди. – Мой сын, от моей супруги, назначается и моим наследником, а моя жена будет его опекать, пока ему не исполнится двадцать лет. – Свидетельствуем. Демидов тоже здесь, смотрит недовольно и зло. И плевать на него три раза. – Если кто-то знает нечто опровергающее мои слова – пусть скажет здесь и сейчас, в противном случае я прошу подтверждения по людским и Божьим законам. Епископ Амвросий, который специально приехал ради этого аж за сто пятьдесят километров, медленно склонил голову, показывая, что все серьезно. Фактически сейчас Храмов передавал меня и сына под две опеки. Государя – и церкви. В текущих координатах это значило, что я не выйду замуж без двойного согласия и благословения. Если тот же Демидов захочет меня подмять, ему придется заплатить в две инстанции. Не просто главе юрта, нет. Ему придется договариваться с церковью, что недешево (Храмов отдал им рудник, и не самый бедный), и с его величеством. При таком раскладе выйти замуж мне будет не сложно, а невероятно сложно. Ну и пусть. Вот уж куда я не рвусь, так это в кабалу. Не хочу, не буду… Здесь женщина становится собственностью мужа, а надеяться, что тебе хороший хозяин попадется? Увольте меня от подобных глупостей. Благословение было дано и получено, церемония подошла к концу. Все принялись поздравлять нас. Сергей Никодимович медленно опустился в кресло. Я внимательно следила за ним. Плохо ему последнее время, очень плохо. |