Онлайн книга «Три церкви»
|
Аристакес часто прижимал к лицу игрушки и с наслаждением вдыхал новый запах. Это было время запахов, которые вскоре превратятся в воспоминания и не вернутся уже никогда. Поставив машины в «гараж», он стал смотреть, как вращаются спиралеобразные ленты в электрическом камине и отбрасывают странные тени на экран. Перед камином мальчик тоже мог проводить целые часы. Ему приятно было сидеть и чувствовать, как от электрического тепла у него пылают щеки и горят глаза. Как и очень многое другое, этот старый камин Арис запомнит на всю жизнь. Потом в гостиную вошла бабушка Сона, принеся с собой запах чего-то очень вкусного. – Хочешь пойти с дедом погулять? – спросила она. – Да. – Тогда давай одеваться. И вот четырехлетний мальчик, одетый с помощью бабушки, стоит у входной двери и нетерпеливо смотрит, как медленно – о, слишком медленно! – одевается дед. – Папи [8], скорее же! – крикнул мальчик, потеряв терпение. – Снег не растает, – ответил с расстановкой дед и улыбнулся ему. Они вышли на улицу. Воздух пах снегом, и мороз весело щекотал в носу. Быстро замерзшей рукой Аристакес держался за всегда теплую руку деда, и они шли по улицам маленького Дзорка. Деда без конца останавливали знакомые, и он подолгу разговаривал с ними. А внук, решив сначала для себя, «добрый» ли знакомый или «злой», отходил в сторону и принимался играть в снегу. Часто, задыхаясь от восторга, Аристакес окликал деда и показывал на свое пальто, белое от налипшего снега, и тогда дед смотрел на него и улыбался… Но вот очередной разговор закончен, и мальчик со стариком продолжили путь. – А он добрый, этот дядя, или злой? – спросил мальчик, держась за руку деда и подпрыгивая от возбуждения. – Скорее добрый, – ответил дед. – Он добрый и несчастный. – А кто он? – Это дядя Рафик. Ты его не узнал? Мальчик ничего не ответил, и они пошли дальше. Когда проходили большой мост, он остановился, чтоб посмотреть, как течет внизу Ган. Летом Аристакес будет уже большой и с другими мальчиками пойдет ловить рыбу, стоя, как и они, в воде. А сейчас река спала, и на ней образовались островки, засыпанные снегом. Дедушка был уже далеко и звал его. Мальчик подбежал к нему и, как обычно, взял за руку. И вдруг в голове его мелькнула потрясающая мысль: он нагнулся, набрал ковшиком ладони снег и лизнул… – Не ешь снег! – сказал строго дед, отряхивая варежку внука. – Но он вкусный! – Здесь он грязный, – улыбнулся дед, а потом, подмигнув, добавил: – В сквере он намного чище… Когда они дошли до парка, за которым была мэрия, пошел снег. Пошел снег, и стало темнеть, и было хорошо смотреть на желтые фонари в парке. Или же можно было просто стоять и, запрокинув голову, смотреть вверх, на черное небо, и чувствовать на щеках, губах и ресницах обжигающие снежинки. Мальчику было хорошо, тепло и даже жарко, и он поел-таки вкусного чистого снега, и щеки его пылали… Мальчик огляделся и увидел деда, сидящего одиноко на скамейке. Он был весь в снегу, сквозь который кое-где чернело его старое пальто. Он сидел, как-то съежившись, держа руки в карманах. Мальчик понял, что деду холодно. – Пойдем домой, папи, я устал, – сказал мальчик и поцеловал его в чисто выбритую щеку, как-то удивительно пахнущую дедушкиным «Шипром». Аршак Ашотович улыбнулся, улыбнулся так, как всегда улыбался, улыбкой, которую мальчик будет помнить вечно и вспоминать, когда становилось трудно. – Пойдем, – сказал он, – тати [9] приготовила что-то вкусное. Аристакес снял мокрую от снега варежку, и Аршак зажал в своей теплой руке маленькую ручонку внука. А мальчик подумал, что, несмотря ни на что, рука у деда даже без перчатки всегда теплая. Хорошо было вернуться в теплый светлый дом после снежных сказочных улиц, освещенных желтыми фонарями. И по всей квартире разносился запах чего-то очень вкусного, и Аристакес догадался, что бабушка приготовила то, что он очень любит: котлеты. Он любил горячие котлеты запивать горячим сладким чаем. Бабушка снимала с него пальто, а он все время норовил вырваться и прыгал от возбуждения. – Тати! Я ел чистый снег! – крикнул Арис, не выдержав. Бабушка сурово сдвинула брови и посмотрела на деда. А тот тихо рассмеялся. – А если он заболеет? – спросила сердито бабушка Сона. – Что я скажу Ашхен? – Не заболеет, – уверенно ответил дед Аршак. – Отвечать будешь ты! – Бабушка повернулась и ушла на кухню. Аршак все еще смеялся. – Бабушка ничего не понимает, – сказал он Аристакесу, а Аристакес пошел в кухню и сел на табурет. Бабушка колдовала у плиты. – Снег был вкусный и чистый, так что я не заболею, – сказал он, и бабушка уже улыбалась. – Скажи дедушке, что мы сейчас будем ужинать, пусть режет хлеб. – Тати, а можно я это сделаю? Я уже большой! – Нет. Он ведь дедушка! Хлеб всегда режет дедушка. Аристакес встал и вышел из кухни, но бабушка остановила его: – Завтра мама приезжает… И Аристакес почувствовал, что немеет от счастья. – Мама? МАМА?! – Да. Она уже в поезде. – Она в поезде и приезжает ко мне? – Да. – Из Еревана? – Конечно. Аристакес побежал в гостиную. Там в кресле перед телевизором сидел дед; у него на коленях лежала развернутая газета. Дед явно спал. Аристакес крикнул: – Аршак-папи! Завтра мама приезжает! Дедушка вздрогнул и открыл глаза. Сначала он ничего не понял, но Аристакес продолжал прыгать на месте и кричать: – Она уже в поезде и приезжает ко мне! Дедушка усадил четырехлетнего Аристакеса себе на колени. – Завтра мама приезжает? – переспросил он. – Да. Поездом! – В таком случае ты точно не должен заболеть. – Потом позвал бабушку: – Сона! Поставь чай: к нему завтра мама приезжает… – Я и без тебя знаю, что ребенку нужно чаю, – пробурчал из кухни сердитый голос бабушки. – Да! Чтоб не заболел. Нечего было позволять ему есть снег… Режь хлеб! Они ужинали в гостиной. Аристакес ел горячие котлеты и запивал сладким чаем. Бабушка с дедушкой разговаривали. – Я видел Рафика. – Как он? – По-прежнему. – А Мамикон? Что сказал Рафик? Мамикон пьет? |